Евгений Финкельштейн: Неуважение к бизнесу — самая большая проблема России
Срывы спектаклей, выставок, показавшихся кому-то аморальными, происходят теперь в России регулярно. В прошлые выходные в Северной столице РФ был сорван концерт американских металлистов Cannibal Corpse. О том, как живется сегодня организаторам концертов, «Фонтанке» рассказал Евгений Финкельштейн, глава группы PMI, организатор концертов в Петербурге самых известных звезд мирового уровня.
- Насколько закон защищает бизнесменов, которые организуют выступления артистов?
– Нет такого регулирующего закона. Мы, конечно, можем подать в суд на очередных активистов, потребовать компенсацию за срыв концерта. Проблема в том, что за этими организациями нет никакого бюджета, и у нас нет такого понятия, как на Западе, – «срыв бизнеса». Компенсация будет только моральная, может, 100, 200 тысяч рублей, никто не будет взыскивать миллионы, во-первых, потому, что у них нет таких денег, во-вторых, потому, что потом огромное количество людей тоже будет пытаться взыскивать свои деньги. Мы это понимаем.
Я хочу обратиться к городским властям — то, что сейчас происходит, это неправильно! Бизнес у нас никто не защищает, к нему относятся очень скептически, как будто мы не платим налоги. Основа любого государства – это средний класс, и когда его не защищают и не уважают, это очень плохо. Средний класс дает многим людям достойную зарплату. Бизнес — это основа. У нас в компании работает больше тысячи человек, и когда не уважают, например, меня как бизнесмена, то от этого страдаю не только я, от этого страдают вообще все эти люди. Мы говорим о закрытии «Летучего голландца», например. Нужно понимать, что там работают люди — больше ста человек получают достойную зарплату. А что касается вопроса – работают ли законы? Не работают. Мы сейчас видим, что происходит с театром Пугачевой, по закону мы получили землю, и какая разница - получили ее от предыдущего губернатора или не от предыдущего?
- Что, по-вашему, движет ревнителями морали?
– Поймите, все большие артисты – это провокация. Мадонна, Леди Гага, молодые рок-исполнители. Тогда надо запрещать всё – «Дип Перпл», Оззи Озборна и «Блэк Саббат» – это все сделано как эпатаж, но вовсе не значит, что это плохие люди, — они так делают карьеру. Милонов же делает карьеру в качестве гееборца. Кто бы знал до концерта Мадонны или Леди Гаги, кто такой депутат Милонов? А сейчас Милонов на всех центральных каналах, и мы все понимаем, что это тот же шоу-бизнес. И у него больше шоу-бизнес, чем у любого другого.
Конечно, за людьми, которые срывают концерты, кто-то стоит и их финансирует. Так люди не сплачиваются в определенный момент. Не так дешево привозить людей на концерт Мадонны, купить сорок билетов, организовать автобусы, оплатить юристов для подачи заявлений. За этим, конечно, кто-то стоит. Был такой профсоюз граждан России, хотя я как гражданин России не вступал в этот профсоюз. Во время выступления на телевидении я общался с представителем этого «профсоюза». Человек в кашемировом пальто и часах за 20 тысяч долларов пытался мне читать какие-то морали и то, что надо отменить курс рубля, и так далее... Это все как-то нечестно.
Мелкий пиар – это очень заразительно. Когда мы везли Леди Гагу, мне позвонили из Москвы из Думы и говорят — ребята, мы будем писать на вас – вы не могли бы договориться с артистами, чтобы они убрали некоторые элементы шоу, потому, что мы хотим пропиариться, мы будем писать, но мы не будем вам ничего запрещать. То есть они с нами пытались все изначально согласовать. Потом, когда привозили Дженнифер Лопес, коммунисты выступили с инициативой, чтобы она спела патриотическую песню на русском языке. Это настолько заразно, что действует на всех – от "Справедливой России" до коммунистов.
Могу сказать: синдром Милонова – реально опасная вещь. Очень легко искать внешних врагов, при этом мы не пытаемся понять, почему мы стали хуже жить, и решить, что надо делать. Это было всегда. Когда у тебя существует внешний враг, ты оправдываешь многие вещи.
А возвращаясь к вашему первому вопросу – закон, безусловно, есть. Надо, чтобы была воля государства для того, чтобы закон работал. И нужно спрашивать с городских чиновников, чтобы он работал. Я не знаю тонкостей срыва этого концерта, но возьмем, например, Элтона Джона. Ведь тоже были попытки его запретить, просто вы об этом не знаете. Это же глупость – он перед президентом на мероприятиях «Газпрома» выступал — это нормально, а то, что он выступает в Петербурге, — это ненормально?!
И так теперь каждый концерт будет происходить, потому, что кто-то еще захочет, чтобы про него написали. И прессе, кстати, тоже надо быть очень осторожной, потому что мы делаем из этого сенсацию. Какие-то полоумные люди подали в суд на Мадонну. Они же не на Мадонну подали. Где они, а где Мадонна. Они подали на бизнес, на людей, которые работают в этом городе, у которых есть зарплата. Ну не приедет больше Мадонна в Россию, поедет по другому туру. То же самое с Леди Гагой.
- Артисты действительно могут отказаться от концертов?
– К нам уже сейчас многие артисты не хотят ездить. Я не хочу называть имена, но обратите внимание – заявленных звезд, кроме Элтона Джона, нет. Раньше все хотели попасть в Россию. Да, это спровоцировано ситуацией с Украиной, но я встречался недавно с управделами президента - все эти запреты это не позиция государства. Эти безумцы, они на самом деле пытаются где-то лизнуть, добиваются еще каких-то своих целей. Дошло до того, что в Красноярске был запрещен концерт группы «Роксет», потому, что она якобы попала в список неугодных правительству. Такого списка не существует. Но все бегают, ищут этот список. Так это работает.
Как промоутер, я достаточно сильная фигура, так как мы владеем некоторым количеством СМИ, с нами приходится считаться. Я не боюсь отмены концертов или православных активистов, потому что я уже привык – это происходит при приезде любой звезды — будь то Мадонна, или Леди Гага, или сейчас приедет Элтон Джон... У любого артиста можно найти что-то нехорошее, за что можно отменить концерт.
Вообще, я могу сказать, что православные активисты, видимо, очень плохо читают Библию — забыли, что религия учит терпимости. Тем более в нашей многоконфессиональной стране, где живет много неправославных людей и вообще неверующих. Я, например, агностик, я уважаю выбор и традиции людей, но меня не могут заставить делать то, чего я не хочу, и это тоже мой выбор, я такой же человек, и это мое мировоззрение. А запреты – мы знаем, к чему они приводят. От того, что у артистов нарисованы черепа, — это не значит, что они люди неверующие. Можем вспомнить все рок-направление 50-х, 60-х годов. Те, кто выступает в определенном стиле, с определенным эпатажем, это не значит, что они хуже тех, кто запрещает, потому, что те, кто запрещает, — очень опасные люди. Мы боимся мусульманских фанатиков, но мы сами сейчас таких растим. На почве религии всегда были войны, и то количество людей, которое погибло на почве религии и запретов, несопоставимо ни с одними мировыми и отечественными войнами. Мы должны очень толерантно относиться к людям другого вероисповедания, тем более учитывая то количество мусульман, которое проживает в Петербурге . Это очень опасно и может привести к столкновениям. Если реализовать православные инициативы Милонова, у нас вся страна бы развалилась.
- Часто трудно определить, где мораль, где мракобесие, где шизофрения, а где пиар...
– Это все очень рядом....
- Но если возможность достаточно дешево попиариться была бы сопряжена с риском получить реальный приговор суда, то, наверное, желающих было бы значительно меньше?
– Судьи как раз понимают, что это чистый пиар, и встают на сторону закона. Пока, кстати, мы не проиграли ни одного дела. Что касается суда как такого — нам надо со всей системой разбираться. Система не работает, и главная причина, как я уже сказал, – неуважение к бизнесу. На нас изначально смотрят как на ограбивших государство. Заплатили налоги, не заплатили налоги – все, от органов до нашего правительства, смотрят на нас не как на тех, кто делает общество цивилизованным, платит налоги, дает рабочие места, а как на людей, которые пытаются только заработать деньги и грабить государство. Почему в стране очень мало мелкого и среднего бизнеса? Если, например, кафе доходное — туда приходит сетевик, с теми же самыми органами власти, которые помогают закрыть это кафе для развития его сети. У нас очень не развита сама система уважения к бизнесу, и это самая большая проблема России. Когда президент сказал, что чиновники не виноваты, бизнесмены сами приносят им деньги, я здесь не совсем согласен с Владимиром Владимировичем. Мне создают огромное количество препятствий, вымогая у меня деньги, и уже легче отдать, чем бороться бесполезно с ветряными мельницами. Это неуважение передается с самого верха. В стране начнет что-то меняться, когда мы начнем уважать тех людей, которые дают людям заработок. Я не могу представить, чтобы при Валентине Матвиенко были подобные организации, диктующие всем остальным свое мнение, православные они или не православные, но сейчас это позиция городской власти, и это приведет к падению доходов от налогов и обеднению города. Он не сможет существовать только за счет «Газпром нефти», которая здесь сидит, за счет монополий, которые сюда переведены, и других крупных организаций, потому что у них бюджета тоже не хватит. Если вы будете уважать бизнес, начиная от ларечников, и у него будут свои права, то и пополнение казны будет совершенно другим. В нормальных развитых странах 80 процентов всех доходов = это именно бизнес, а у нас, получается, нет даже 20 процентов.
- Вы считаете, что это проблема именно Петербурга?
– Это не проблема Петербурга, но я был приятно удивлен, когда ехал по Казани и везде были развешаны плакаты: бизнес — это уплаченные налоги, бизнес нужно уважать и т. д. Там целая программа разработана. Такая позиция президента Татарстана вызывает уважение. В нашем городе не совсем рабочий механизм управления. Люди, приходящие в профильные комитеты, должны быть профессионалами, понимающими, чего хотят, а не приходить по знакомству, как верные, преданные... Должна существовать цель. Без цели очень тяжело заниматься управлением. Затыкаешь дырки, а не работаешь по стратегии. Мне хочется надеяться, что сейчас губернатору Полтавченко удастся создать новую команду, и когда будет смена правительства, придут понимающие люди. Губернатор один сделать ничего не может. Должна быть позиция единомышленников, должна быть команда, и тогда будет и уважение к бизнесу, решение каких-то вопросов, и так далее. Я никогда не был особым сторонником Валентины Ивановны, но тех тенденций, которые есть сейчас, я не видел.
- Как вы относитесь к запретам, которых становится все больше?
– Если у них существует цель — я хотел бы ее понять. Должна быть причинно-следственная связь. Любой запрет должен к чему-то вести. А так сидят люди, пишут бумаги, мы платим им налоги. Например, закон запрещающий пропаганду гомосексуализма. Он для чего сделан? По этому закону кого-то наказали? Я против гей-парадов, но от этого закона больше геи как раз и выиграли. Никто не знал, как выглядит их аббревиатура, я даже не знал, какой флаг обозначает их движение. Мои дети не знали, а сейчас они знают это все! Кто-то начинает сочувствовать. Зачем делать такую популяризацию? Это не запрет – это пропаганда. Например тот же сорванный концерт Cannibal Corpse. Кто бы, кроме поклонников, вообще знал о существовании этой группы? И теперь все посмотрят в Интернете, узнают, что это за группа. Чего добились православные активисты? Популяризации. Выступили три девушки «Пусси Райот», дали молодым матерям по два года срока и сделали из них мегазвезд. Про них теперь фильмы снимают. Зачем? Да, неправильно они сделали, нужно было дать ведра, чтоб убирали, чтобы церковь их простила. А из них сделали какой-то культ. Кто бы знал эти фамилии? Кто бы знал эти протестные движения? Если бы выступил Макаревич в Петербурге, при тех двух тысячах, которые пришли бы на его концерт, что изменилось бы? Я не сторонник позиции Макаревича, я говорю о том, что все эти запреты идут как снежный ком. Для чего?! Мы сами делаем кумиров и идолов. Столько негатива написали о Макаревиче, что даже я начинаю читать и разбираться - что же все-таки на самом деле он сделал? Другие начинают читать – что же происходит?
- Куда сегодня направлен вектор — в сторону уважения бизнеса или наоборот?
– Наверно, наоборот, но я считаю, что нас ждет впереди непростое время, и с этими ценами на нефть все же придется уважать бизнес. Государство не сможет кормить такое количество людей, огромную армию чиновников – эту бесполезную, неповоротливую машину. У нас нет другой дороги, и я думаю, государство это видит. Мы сейчас сами ничего не делаем, все закупаем за границей. Скажите, как можно закупать России, с ее огромной территорией, те же самые яблоки в Польше? У нас столько колхозов заброшенных. В Краснодарском крае земля — палку вставь, и все растет. У нас нет мяса. Огромная территория, но нет мяса. Опять же причина – неуважение к бизнесу. Нет механизма для того, чтобы дать бизнесу работу. Надо разворачиваться.
- Каковы, по-вашему, наиболее вероятные последствия нынешней экономической ситуации?
– Я не вижу ничего особенно плохого в кризисах. Единственное, мы должны к нему быть готовы. Несколько лет тяжелой жизни, а потом мы начинаем из него выходить. Главное, извлечь правильные уроки из этого кризиса, из этих цен. Стимулировать наше сельское хозяйство. Попробуй, например, малому бизнесу получи кредит в банке, если у тебя нет ни жилья, ни всего остального... У нас сейчас не такая сильная экономика, чтобы мы могли полностью отвернуться от Запада и уйти в Советский Союз. Сейчас страна немножко другая, да и тех профессионалов, которых сейчас нет и в агрокомплексе, — их придется заимствовать. Запретили ввоз продуктов, но даже мальков рыб все равно пришлось везти из-за границы. На данный момент мы все равно завязаны. Действительно, надо взять уроки и подумать о помощи среднему и малому бизнесу, формировать средний класс — это единственный путь к развитию экономики, другого нет.
Беседовал Аркадий Шароградский, "Фонтанка.ру"