«Фонтанка» заинтересовалась подробностями жизни петербургских казаков, которые все чаще мелькают в объективах телекамер и создают инфоповоды. Вместо дружного войска, ставку которого обещано создать в Северной столице, обнаружилось несколько кланов, ведущих ожесточенную борьбу. В попытках объединиться казаки дошли до жалоб друг на друга в ФСБ. Достойная «Тихого Дона» междоусобица ведется не за деньги и влияние, а лишь за их перспективу. Она осложняется неоднозначной позицией власти, которая не решается прямо указать на своих фаворитов.
Если смотреть со стороны, то может показаться, что казачество возникло в Петербурге, как чертик из табакерки. Еще недавно его и не было вовсе, и вдруг по городу начинает ездить казачья милиция, по просьбе «верноподданного сословия» отменяют спектакли и выставки. Казаки получают миллионные гранты от президента и обещают создать в Северной столице ставку десятитысячного войска.
Идеологами движения это, впрочем, презентуется не как неожиданный интерес к конъюнктурной теме, а как возрождение вековых традиций.
Откуда пошло казачество на земле петербургской
Казачество в Петербурге начала окормлять еще императрица Екатерина II, отмечают они: блистательная государыня создала в Северной Венеции первые подразделения лейб-гвардии казачьего полка. Позже появились полки Атаманский и Сводный. Со времен Александра I в городе на Неве обосновался и казачий собственный его императорского величества конвой, охранявший покой августейших персон. Вскоре после революции он, впрочем, был расформирован.
Во времена Советского Союза никаких казаков в Ленинграде не было. А если и были, то никто их не видел. Всё изменилось с перестройкой. В феврале 1990 года ленинградец по месту жительства, а родом и духом донской казак, поэт и писатель Борис Алмазов организовал первое в городе казачье землячество. Так у нас появилась первая «Невская станица» и первый атаман.
Дальше процесс пошел лавинообразно. Петербург разделился на станицы, юрты и хутора. На улицах стали встречаться люди в непонятной для горожан форме с папахами, цветными фуражками и лампасами на шароварах. Наличие у некоторых нагаек, а иногда шашек и кинжалов настораживало, и отношение у петербуржцев к явлению сложилось неоднозначное.
Борьба за наследство: два депутата
К концу 2012 года структура казачьих организаций в Петербурге стала такой, что о ней смело можно сказать: без специальной подготовки не разберешься. Общества частично пересекаются, частично находятся в подчинении друг у друга, а иногда и ссорятся, если не сказать воюют.
Самой заметной персоной в петербургском казачьем мире еще в начале 2000-х годов стал на данный момент уже экс-депутат ЗакСа и экс-начальник регионального ГУВД Аркадий Крамарев. Он и сейчас возглавляет городское отдельское общество «Казачья стража», объединяющее около тысячи активных участников. Именно к Крамареву журналисты чаще всего обращаются за комментариями. Впрочем, с некоторых пор у 75-летнего генерал-майора внутренней службы появился конкурент, о котором, подобно гоголевскому Тарасу Бульбе, Крамарев может сказать: «Я тебя породил...»
Молодой депутат ЗакСа Виталий Мартыненко в 2006 году возглавил отдельный Северо-Западный казачий округ (ОСЗКО). Теоретически эта структура находится выше в иерархической лестнице, объединяя весь СЗФО, и «Казачья стража» ей подчиняется. Но до определенного времени Мартыненко на власть в Петербурге не претендовал, ограничиваясь руководством другими регионами. По сведениям атамана-парламентария, до прихода в казачество служившего на подводной лодке и работавшего юристом, под его началом находится около 16 тысяч шашек.
Впрочем, с конца 2000-х депутат начал экспансию в Петербург – сначала осторожную, затем агрессивную. В Северной столице появилось новое городское общество «Императорский конвой», входящее в структуру ОСЗКО и Крамареву неподконтрольное. Организация считает себя наследником того самого конвоя, что должен был обеспечивать безопасность арестованной и расстрелянной царской семьи. Весной 2012-го на базе «Конвоя» создали Невский казачий округ – еще одну структуру, параллельную крамаревской и даже превышающую ее по статусу. Численность ее «Фонтанке», правда, выяснить не удалось.
Дело не обходится без драм. Весной того же 2012 года в Петербурге разошлось письмо за подписью Виталия Мартыненко. В нем утверждалось, что «Казачья стража» «имеет долги перед бюджетом и внебюджетными фондами» и фактически не является легитимной. Жалоба на Крамарева, по сведениям «Фонтанки», поступила и в ФСБ. В ней пожилого атамана обвинили в «развале казачества, государства и поощрении криминальных элементов». За две недели корреспонденту «Фонтанки» до Мартыненко дозвониться не удалось – пообщаться получилось только с водителем, который отвечал по атаманскому телефону.
«Мартыненко, судя по рисунку поведения, мягко говоря, не казак. А классический политикан. Крамарев совершил ошибку, пустив его в свое время в СЗФО, – неофициально комментируют люди из окружения Крамарева. – В каждом регионе Мартыненко собирает недовольных. Но в тех случаях, когда откровенного скандала не избежать, делегирует свои функции ближайшему стороннику – начальнику штаба отдельного Северо-Западного казачьего округа Алексею Баштину».
«Очищение на основе православия»
Баштин встретился с корреспондентом «Фонтанки» в ресторане мегрельской кухни «Хочу харчо». Темно-синий джемпер, голубая рубашка, тонкая полоска седых усов – скорее, бизнесмен, чем лихой вояка. «В казачестве нет раскола никакого. Есть очищение от людей, которые волею судеб заняли исторически несвойственную им позицию, – утверждает он. Очищение, по мнению казака, должно произойти на основе православия: – Можно сколько угодно говорить о веротерпимости, толерантности – ужасное слово, но православие – религия, образующая государство».
О себе Баштин говорит немногословно: 27 лет «отслужил в вооруженных силах и правоохранительных органах», в 2007-м вышел в отставку, стал вице-президентом спутниковой корпорации «Дженерал Сателайт». «У меня хлыновские (то есть восходящие к вятскому казачеству. – Прим. ред.) корни. Мои предки драпанули с Дона в Новгородскую губернию, деды уже жили в Петербурге». Баштин добавляет: в казачестве присутствуют три «страта» – собственно казаки, «старшина», то есть руководители, и «голутва» – маргиналы. «Когда происходят перекосы в этом устройстве и голутва начинает мнить себя старшиной, возможны события вроде тех, что произошли в эпоху Степана Разина и Емельяна Пугачева, – рассуждает он. – Ситуация в Петербурге пока не имеет оформившегося характера, но взрывоопасный элемент уже присутствует».
– А ваша организация какой страт представляет? – спросил корреспондент «Фонтанки» Баштина.
– Разные, но мы однозначно не голутва.
– Вы являетесь старшиной?
– Формально – да.
– Ваши противники – голутва?
– Я считаю некорректным говорить об этом.
Другие союзники Мартыненко, впрочем, о группе Крамарева высказываются жестче. По мнению одного из учредителей Невского округа Виктора Сергеева, экс-глава ГУВД неосмотрительно выбрал себе помощников. «Многие из них считают себя казаками, но таковыми не являются. Они вылезли из небытия, раздают друг другу звания, выступают по телевизору». Здесь, прежде всего, имеется в виду 43-летний начальник штаба «Казачьей стражи» Дмитрий Юрченко. К нему «Фонтанка» также обратилась за комментарием. Юрченко мы застали в офисе казачьей милиции на Петровском острове. Под потолком – образа и портреты царской семьи, на самом казаке – черный шелковый бешмет, расшитый серебристой нитью: «Жена сшила». «О расколе говорить неверно. Просто на одни вопросы у нас единая точка зрения, на другие – разная», – отмечает он.
Биография Юрченко более примечательна, чем у Баштина: родился в Ленинграде, окончил Академию русского балета имени Вагановой, танцевал на сцене Михайловского театра. Потом переучился на бакалавра менеджмента, ушел в бизнес. «О своем казачьем происхождении вспомнил в конце 1990-х, когда произошло мое воцерковление, – вспоминает начальник штаба «Казачьей стражи». – У меня с детства остались письма деда с фронта. Он – потомок запорожских казаков. Прадед казаковал на Днепре».
В армии Юрченко не служил – получил отсрочку, так как «был загружен работой в театре». «Но я сейчас отдаю долг родине: разве организация “Казачья стража” не поддерживает интересы государства? Нам, конечно, мешает отсутствие единой вертикали казачьей власти в городе. Но мы готовы принять оппонентов, если они решат к нам присоединиться», – резюмирует он.
Смольный, где есть рабочая группа по делам казачества, в конфликт предпочитает не вмешиваться. «Позиция городской власти вслух не высказана, но сообществу известна: ребята, вы сначала сами разберитесь, кто у вас главный, а потом требуйте поддержки», – поясняют источники «Фонтанки».
Полпредство же президента, которое курирует дела казачества в СЗФО, скорее, склоняет свои симпатии в пользу Виталия Мартыненко. Здесь у депутата давние связи – он тесно общался еще с экс-заместителем полпреда, вице-адмиралом Михаилом Моцаком. Впрочем, на официальный запрос редакции с просьбой назвать наиболее влиятельные казачьи объединения Петербурга и хотя бы примерно оценить количество местных станичников в аппарате полномочного представительства не ответили.
Ленобласть: и здесь неспокойно
Нельзя назвать спокойной и обстановку в Ленобласти, где в 2011 году было создано Отдельское казачье общество (ОКО ЛО). Заявленной целью было объединение многочисленных городских и областных станиц.
Выбранный атаманом в июне 2012 года Владимир Любимов уже в январе 2013-го был обвинён в «прямом нарушении казачьих традиций» и смещен, а новым главой областного казачества избран возглавлявший до этого Тосненскую станицу Юрий Журавлев. История тёмная. Кто говорит, что Любимов ещё до круга сложил с себя полномочия по состоянию здоровья, а кто - что это был вынужденный шаг под давлением казаков, недовольных не столько личностью самого атамана, сколько деятельностью его помощников, которые якобы слишком увлеклись коммерциализацией движения. Сам Любимов на круге отсутствовал.
Одновременно общество переименовали — отныне оно стало называться «Первый областной отдел». Фактически же это было не переименование, а создание новой организации. Раз документы и печать ОКО ЛО остались у Любимова, участники круга сочли, что проще создать новое объединение. В результате часть станиц поддержали нового атамана, который провозгласил курс на единение с Северо-Западным казачьим округом под командой Мартыненко, а часть по-прежнему считает своим атаманом Любимова. Обе стороны обвиняют друг друга в рейдерском захвате и нарушении казачьих традиций. Впрочем, некоторые считают незыблемой традицией как раз казачьи раздоры и не переживают.
Деньги в перспективе
Напрашивается вопрос: ради чего идет борьба и что делят многочисленные казачьи группировки в Петербурге и поблизости. Логично предположить, что деньги. Но нет: кроме как в виде президентских грантов, финансирования от государства казаки не получают.
Еще в 2005 году был принят Закон “О госслужбе российского казачества” – согласно ему члены казачьих обществ могут проходить «военную, гражданскую и правоохранительную службу». Конечно, за плату. Но, чтобы заработать ее, казакам необходимо вступить в государственный реестр, ведущийся Минюстом.
В Петербурге пока ни одного реестрового общества, как подтвердили в ведомстве. Это не мешает лидерам казачьей братии время от времени появляться на публике в утвержденной государством «реестровой» форме с погонами. Главный окружной атаман Виталий Мартыненко украшается знаками различия казачьего полковника. Противоречий они здесь не видят. «Мы приняли решение вступить в реестр и воспринимаем его как факт вступления в реестр. Может быть, мы что-то неправильно понимаем. Но уже сейчас активно готовим документы для Минюста», – комментирует Дмитрий Юрченко.
«Казачество находится в условиях самоокупаемости, – поясняет он. – У атаманов станиц, хуторов есть строительные фирмы, компании по оборудованию пожарных систем и сигнализаций. Они-то на благотворительных началах и помогают общине, на работу чаще всего тоже берут казаков».
Не приносит прибыли и проект казачьей милиции, запущенный летом под началом Аркадия Крамарева. «В Выборгском и Петроградском районах начали дежурить две патрульные машины. Мы надеемся, что рано или поздно муниципальные власти заметят: это помогает обеспечить общественный порядок – и начнут перечислять нам плату», – отмечает начальник штаба «Казачьей стражи».
Впрочем, то, что денег в казачьей среде пока нет, отнюдь не значит, что они не появятся или уже не замаячили на горизонте. «Государство чувствует, что социальная ткань под его руками разъезжается. Можно утроить численность полиции, но она не сработает, если не набрать “02”. Казачество – одна из идей, которая поможет выжить современной России, и власть заинтересована в этом. Деньги могут возникнуть, когда петербургские общества войдут в реестр. Государство скажет: ребята, вот вам 300 рублей, чтобы обустроить штаб, вот вам 500 рублей, чтобы вы вышли на охрану. И участники сообщества это понимают», – рассуждает один из источников в казачьей среде.
Учитывая, что губернатор Краснодарского края Александр Ткачев уже платит станичникам по 25 тысяч рублей в месяц за службу, православное воинство Северной столицы рассчитывает на аналогичные меры со стороны Георгия Полтавченко. (Градоначальника, кстати, некоторые осведомленные участники движения тоже называют казаком.)
Природа – дуалистическая
«За последние полтора года государство сильно повернулось к казачеству. Я думаю, это поиск дополнительных оснований своей легитимации, – полагает еще один собеседник «Фонтанки», протоиерей Русской православной автономной церкви (не признаваемой Московским патриархатом РПЦ), в прошлом организатор и первый атаман Гатчинской станицы Алексей Лебедев. – Митинги проходят, рейтинги президента и правительства падают, надо принимать встречные меры. Поэтому создается Народный фронт, ещё какие-то структуры. Казачество хорошо для этого подходит. Оно консервативно, оно многочисленно, традиционно, ориентировано на крепкую власть. Соответственно, можно дать им больше денег, создавать дружины, можно дать им, как на Кубани, какое-то оружие».
На встречу с журналистом протоиерей пришел в мирском. Обычно кубанка воспринимается в Петербурге как эпатаж. На Лебедеве она смотрится органично. Не как вызов, а как элемент привычной одежды. «У казаков очень большая проблема в самоидентификации и в самореализации. Как мне кажется, не надо сейчас казакам лезть со своими инициативами вовне, надо сначала в себе разобраться. Сосредоточиться», - считает он.
Причину некоторой неразберихи в общине Алексей видит в дуалистической природе казачества. «Если говорить о положении в начале ХХ века, то казаки находились в двойственном состоянии. С одной стороны, это была общность с безусловными этническими признаками, а с другой — служилое сословие. Являются ли казаки народом — спор бесконечный. С моей точки зрения, это народ, в пользу этого говорят компактность проживания, совместность происхождения, другие чисто этнические признаки. Государство же всегда смотрело на казаков с точки зрения их использования и загоняло их в рамки служивого сословия. Государству казаки всегда должны – служить, воевать, охранять».
По признанию священника, за 20 лет казачьего возрождения в Петербурге ничего существенного не произошло. «Ничего ведь по сути не изменилось. Все казачьи общества, которые сейчас существуют, — общественные организации. Десять лет говорим про реестр. Кто только за эти 10 лет за работу с казаками не отвечал. Избрали атаманом Мартыненко, у которого лежали устав и печать, но и он ничего не сделал за столько лет. Ни одного общества в Петербурге в реестре нет». До сих пор каждого казачьего лидера, который появлялся с начала 90-х годов, ждало одно и то же: «...эйфория от избрания, попытка выйти на контакт с госорганами, с чиновниками, жёсткий облом, полное уныние».
Рецептов решения проблемы у Алексея Лебедева нет, но направление есть. «Раз мы, казаки, считаем, что мы самые организованные, самые умные, доблестные, храбрые и крутые, то сами должны добиваться особого порядка управления. Конечно, не в Петербурге и области, а на традиционных казачьих землях. Казакам хватит ныть: дайте нам реестр, дайте нам денег. Что сами сделаем, то и будет».
Конец? Нет, еще не конец
Если кто-то думает, что, прочитав написанное, может разобраться в казачьих организациях Петербурга, то он глубоко ошибается. Кроме упомянутых станиц и округов, которые стремятся стать войском, в городе действует около десятка станиц и хуторов, входящих в Союз казаков России (например, «Военизированная казачья стража «Монастырская застава» есаула Михаила Захарова), которые не собираются в реестр и намерены оставаться чисто общественной организацией.
Кроме того, существуют «посольские станицы», которые объединяют казаков, живущих в Петербурге, но состоящих в обществах других регионов России.
Есть и филиал «Великого братства казаков России и зарубежья», руководитель которого, именующий себя «атаманом Санкт-Петербурга» и «казачьим генералом», Сергей Зелинский агитирует записываться в казаки всех желающих и обещает немедленное присвоение воинского звания. С его слов, «в казаки могут вступить мужчины (казаки), женщины (казачки) и дети (казачата)», «все, кто хочет, желает и мечтает вступить в казачество», – достаточно лишь написать генералу о своем желании по электронной почте. Несмотря на громкую должность и высокое звание, журналистам «Фонтанки» никаких следов атамана и его казаков, кроме виртуальных, найти не удалось: его заместитель сказал, что Зелинского пытаются сейчас найти многие люди, у которых накопились к генералу вопросы. Но атаман отключил мобильные телефоны и не отвечает по почте.
И конечно, есть потомки казацких родов, которые точно про себя знают, что они казаки, и не нуждаются для подтверждения этого в звонких медалях и блестящих погонах.
Денис Коротков, Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»
Справка:
Под эгидой «казачества» в Петербурге в последние месяцы отменилось несколько крупных культурных мероприятий. Все началось в октябре 2012 года, когда в музее современного искусства «Эрарта» был отменен спектакль «Лолита» по роману Владимира Набокова. Причиной стало письмо от возмущенных «казаков» и «граждан РФ», поступившее в городские СМИ. Они потребовали запретить выступление в связи с тем, что само произведение Владимира Набокова подпадает под действие закона о пропаганде педофилии среди несовершеннолетних.
В декабре в прокуратуру поступили 117 обращений с жалобами на выставку Джейка и Диноса Чепменов «Конец веселья» в Эрмитаже. Особенно возмутили общественность, вновь подписавшуюся «казаками Петербурга», инсталляции в виде распятых на крестах плюшевого мишки и Рональда Макдоналда. Выставку глава Эрмитажа Михаил Пиотровский не отменил, а после проведенной проверки надзорное ведомство в ней экстремизма не усмотрело.
Следующим объектом интереса «неоказаков» стал Музей Владимира Набокова на Большой морской, 47. В ночь с 8 на 9 января они разбили окно культурного учреждения бутылкой. К «снаряду» было прикреплено красноречивое послание, общее содержание которого сводилось к тому, что дирекции, пропагандирующей «педофилию Набокова», нужно бояться гнева Божьего. На музей вновь напали 28 января, когда на стене учреждения появилась надпись краской: «Педофил».
Последняя атака «православного воинства» была направлена на шоу «12 мюзиклов», где собирались продемонстрировать фрагменты рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда». В появившемся в ящиках организаторов зрелища письме намекалось, что спектакль, «вольно трактующий библейские символы или же просто затрагивающий тему религии», может вызвать гнев религиозных фанатиков.
Впрочем, официальные объединения казаков свою причастность к подобным актам опровергли еще в прошлом году. «Наши казаки не разделяют этих взглядов. Некоторые, может быть, не в восторге от Набокова, но, по крайней мере, таких крайних позиций никто не занимает», – отметил через несколько дней после покушения на «Лолиту» Аркадий Крамарев. Дмитрий Юрченко признался «Фонтанке», что начинал пару раз читать Набокова, но так и не дочитал: «Не мое это, не люблю. Я люблю Пушкина, читаю Бориса Акунина и Владимира Рудольфовича Соловьева. Правда, творчеством последнего интересуюсь, скорее, как обобщающими для части нашего общества. Он, несомненно, талантливый журналист, хоть и не любит казаков и задевает нас частенько не по делу. На выставку братьев Чепменов, как и на “Лолиту”, не ходил – это для меня неинтересно. Но с тех пор, как произошла “диверсия” в Эрмитаже, мы предложили во время спорных мероприятий выставлять в музее казачий патруль – для охраны от псевдоактивистов».
Любопытно, что сам Дмитрий Юрченко тоже этой зимой оказался в центре «художественного» скандала. Участники «Казачьей стражи» попытались выяснить отношения с художником Кириллом Шамановым, открывшим выставку в стиле GOP-ART в молодежном центре «Факел». Казаков не устроило, что живописец использовал в презентации папаху и нагайку. Но, по выражению пресс-службы объединения, представителей сообщества от расправы с «больным существом» удалось удержать.
Впрочем, по официальной версии, причиной для беспокойства стало «слово из трех букв», изображенное на одной из картин. «Если бы Шаманов организовывал выставку в собственной квартире, мы бы ничего не имели против, но дело происходило в молодежном центре, где могли оказаться дети, – комментирует Юрченко. – Поэтому мы опубликовали открытое письмо и поговорили с руководством «Факела», которые обещали выставку закрыть».