Этим летом журналисты АЖУРа стали первыми, кто взял интервью у Игоря Егорова – единственного русского переводчика, специализирующегося на прозе Мо Яня. Тогда мало кто мог подумать, что не известный в России китайский писатель станет главной литературной сенсацией года, получив Нобелевскую премию. Игорь Егоров любезно согласился продолжить разговор и выступить проводником в мир Мо Яня, где, следуя формулировке Нобелевского комитета, «галлюцинаторный реализм объединяет народные сказки с историей и современностью».
«Не диссидент, не коммунист»
– Игорь Александрович, чем, с вашей точки зрения, руководствовался Нобелевский комитет, присуждая премию Мо Яню?
– Смею надеяться, что не политическими мотивами, как считают некоторые, что премия – признание того, чего нельзя не признать. Мо Янь довольно известен в мире, его перевели более чем на 10 языков, в том числе и на шведский. О том, что он достоин Нобеля, говорили давно такие литературные величины, как Кэндзабуро Оэ и Джон Апдайк. Мо Янь – жизнелюб, гуманист, и в своем творчестве выходит за границы Китая. Это уже писатель мирового уровня. Как мне представляется, он исповедует универсальные человеческие ценности, которые кто-то из святых отцов назвал именами Господа Бога, – свет, добро, истину и любовь.
– Многие, однако, с решением Нобелевского комитета не согласны. Говорят, что Мо Янь недостаточно критичен по отношению к власти, хотя недавно и поддержал заключенного диссидента Лю Сяобо.
– Мо Яня нельзя назвать правоверным коммунистом. Он – заместитель председателя Союза китайских писателей, но он не функционер, это лишь почетная должность, дань его таланту и заслугам. Да, Мо Янь сторонится политики и не делает громких деклараций, он высказывает свои мысли и предпочтения в книгах.
Романы Мо Яня нередко запрещали. Начиная с «Чесночных напевов», где автор пишет об обманутых надеждах крестьян. Эта книга вышла после событий на Тяньаньмэнь, и ее быстро убрали с полок: как показалось властям, она могла спровоцировать дополнительный протест. В 1993-м был запрещен роман «Страна вина», где описываются пристрастия чиновников и партийных функционеров к напиткам, еде, кулинарным деликатесам. Наконец, центральный в творчестве Мо Яня роман - «Большая грудь, широкий зад» - также вышел в Китае с купюрами.
– Создается впечатление, что Мо Янь – очень компромиссная фигура. И коммунист, и критикует чиновников, и в партии состоит, но духовно ее не поддерживает. В чем загадка такой образцовой нейтральности?
– Думаю, загадки в этом нет. У него так сложилась жизнь, она была очень непростой. Мо Янь из семьи зажиточных крестьян, используя нашу терминологию – кулаков. Коммунисты, пришедшие к власти в 1949 году, начали с передела земли, отобранной у богатых собственников. Общественный статус имел тогда определяющее значение. Для «кулаков» были закрыты любые карьерные возможности. Мо Яню пришлось уйти из школы, хотя он талантливый человек, самородок. Юноше удалось правдами и неправдами попасть в армию, куда его тоже могли не взять. И там как политработник Мо Янь проповедовал идеи коммунизма. У него другого выхода не было, понимаете? Ему пришлось так поступать, чтобы что-то сделать в жизни, чтобы стать Мо Янем.
– Честно говоря, я бы не назвала такую жизнь очень трудной. Типичная, в общем, жизнь – даже для советского человека.
– Китайский коммунизм гипертрофировал все, что заимствовал из СССР. В 1950 - 1960-е годы в КНР одна за другой проводились политические кампании: земельная реформа, борьба с «правыми элементами», «большой скачок», «культурная революция»… Мо Янь не очень-то любит распространяться о себе и своей семье. Однако, рассказывая о своих героях, он во многом опирается на собственный опыт. А иногда появляется в книгах и сам, причем изображает он себя достаточно иронично. В одном из произведений есть эпизод из голодного детства будущего писателя: его поймали, когда он воровал помидоры, и заставили каяться в своем проступке перед портретом Председателя Мао. В «Стране вина» также есть его далеко не привлекательный автопортрет. Если человек не боится посмеяться над собой – это сильный человек. Мо Янь уверен в своей правде, в своей истине.
– Что это за истина?
– Универсальная: любовь к своей стране, народу, делу, которым он занимается.
«Не богач, не бедняк»
– Настоящее имя нобелевского лауреата – Гуань Мое. Мо Янь – псевдоним, который переводится как «молчи». Что это значит? Писатель таким образом выступает против ситуации со свободой слова в Китае?
– Я, честно говоря, лично у него не спрашивал. Но не думаю, что это так. Самая распространенная версия заключается в том, что в детстве Мо Янь был очень одаренным и любопытным ребенком, много читал, лез, куда не следует, и, бывало, из-за своего острого языка попадал в неприятные ситуации. Своим псевдонимом Мо Янь как бы сказал себе: «Не слишком распускай язык». Другим источником может быть древнее китайское речение о том, что можно много говорить, но ничего не сказать. В этом выражении как раз присутствуют иероглифы, составляющие псевдоним писателя.
– В современном Китае есть другие литераторы, достойные Нобеля?
– Если в 1950 - 1970-е годы, особенно на волне «культурной революции», китайская литература служила пропагандистским целям, то спустя 30 лет после начала реформ это уже многогранное и любопытное явление. Могу перечислить нескольких авторов, которые могут в будущем претендовать на место в мировой литературе – это Су Тун, Би Фэйюй, Юй Хуа. У всех есть замечательные вещи, которые, надеюсь, будут опубликованы по-русски. Вскоре, насколько мне известно, выйдет перевод небольшой книжки Юй Хуа «Китай в десяти словах», эссе, в котором автор очень экспрессивно характеризует ситуацию в стране.
Интересных писателей немало, многие достойны упоминания, перевода и знакомства, Мо Янь же стоит особняком, по китайской поговорке - как журавль в стае уток. Он выделяется размахом и всесторонним интересом к китайской жизни, пишет о том, о чем еще никто не писал. Например, один из последних романов, «Лягушка», посвящен весьма чувствительной для китайцев теме – политике ограничения рождаемости. Мо Янь первый рискнул создать литературное произведение на эту тему.
– Правда ли, что Мо Янь входит в список самых богатых писателей КНР, получив 3,45 миллиона юаней за издание книг?
– Думаю, он не бедствует. Но, во-первых, в Китае, как и у нас, махровым цветом цветет пиратство. Поэтому неизвестно, чего больше – пиратских изданий Мо Яня или официальных. Во-вторых, самые богатые авторы Китая – это все-таки не прозаики старшего поколения, а молодые ребята, которые пишут фэнтези, легкую литературу. Вот кто зарабатывает миллионы. Хотя некоторым из них нет и тридцати.
«Не Маркес, не Фолкнер, не Кафка»
– С тех пор, как стало известно о вручении премии Мо Яню, литературная общественность только и делает, что сравнивает его – с Маркесом, Фолкнером, Кафкой. Как вам кажется, на кого из этих писателей он похож больше всего?
– В какой-то степени Мо Янь близок ко всем трем перечисленным авторам. С Маркесом его роднит, пожалуй, свободный полет фантазии, «магический реализм» – прием, позволяющий включать элементы необычного в реалистическую картину мира. У Фолкнера действие в основном происходит в округе Йокнапатофа. У Мо Яня тоже свой мир: герои, как правило, живут в родных местах автора, в уезде Гаоми в северо-восточной провинции Шаньдун. С Кафкой Мо Яня связывают из-за глубокого психологизма его вещей. В целом я не стал бы сравнивать его с кем бы то ни было. Он не Кафка, и не Фолкнер, и не Маркес. Он – Мо Янь.
– Какой творческий метод он, в таком случае, исповедует?
– Реализм.
– Магический?
– Мояневский.
– Есть что-нибудь общее у Мо Яня и еще одного нобелевского лауреата, Гао Синцзяня, получившего премию в 2000 году?
– Общее – то, что оба из Китая. А так они очень разные. Мо Янь – народный писатель: ему не нужно идти в народ, чтобы познать его, а Гао Синцзянь из интеллигентов. Он учился во Франции, прекрасно знает французский, испытал сильное влияние европейской литературы, его пьесы близки к «литературе абсурда». Это не китайское. Мо Янь же – очень китайский писатель. Со всеми особенностями, присущими любому китайцу и не всегда понятными человеку, не знакомому с Китаем.
– Какие особенности вы имеете в виду?
– В Китае немало традиционных особенностей и условностей. О них можно рассказывать долго, но вот пример из бытовых – в лифтах нет четвертого этажа. Потому что «четверка» по-китайски – «сы» – звучит практически так же, как слово «смерть». Зато жители Поднебесной предпочитают номера машин с цифрой «8». «Восьмерка» – «ба» – похожа на слово «фа», означающее процветание, получение богатства.
– То есть Мо Янь – человек, который любит «восьмерку» и не любит «четверку»?
– На одну чашу весов с простолюдином его, конечно, ставить нельзя, но главный герой его романов – народ. Он этим живет. И это живет в нем.
«Не известен в России, популярен на Западе»
– Что россияне могут прочитать у Мо Яня? Много ли его произведений переведено на русский язык?
– В Москве на прошлой неделе поступила в продажу первая крупная публикация на русском – роман «Страна вина», на днях он появится и в петербургских магазинах. Я специально предложил эту книгу издателям первой, потому что она эпатажная, привлекает внимание. Действие начинается с того, что выясняется: в одном из уездов партийные функционеры специально выращивают детей для приготовления деликатесного блюда. Книга представляет собой мета-роман, где освещен и процесс расследования, и переписка Мо Яня с одним начинающим автором. В текст включены несколько новелл этого начинающего писателя.
Больше почитать у Мо Яня по-русски почти нечего. Есть отрывки, выложенные в интернете, рассказ, опубликованный в 2007 году в переводе Дмитрия Маяцкого в сборнике китайской прозы «Багровое облако». Есть еще предпубликация «Страны вина» в апрельском номере журнала Playboy, в котором по отрывку из романа он охарактеризован, как «алкотрешсатирикон». Может, не совсем верно, но звучит выигрышно.
– Получается, что Мо Янь гораздо меньше известен в России, чем на Западе?
– Как и вся современная китайская проза. Стереотип о том, что «есть плохая литература, есть неинтересная, есть китайская», сохранился до сих пор. В том числе у издателей. Не получают переводы с восточных языков и должной поддержки от государства. Тем временем во Франции целых три издательства специализируются на Китае.
– Мо Янь контролирует процесс перевода? Нобелевский лауреат 1999 года Гюнтер Грасс, например, постоянно связывается с переводчиками, дает пояснения.
– Есть писатели, которые склоняются к тому, что переводчики не всегда точно передают то, что они хотели сказать. Мо Янь – не из таких. Он считает, что вышедшие книжки начинают жить своей жизнью, и предоставляет переводчикам карт-бланш, доверяет.
– После того, как Яню присудили Нобелевскую премию, вам поступило много предложений от издателей?
– Могу сказать, что окончен и готовится к печати еще один роман писателя – «Большая грудь, широкий зад». Если не нарушатся планы издательства, он появится на российских прилавках до конца года. В дальнейшем ситуация с публикацией Мо Яня будет зависеть от того, как читатели воспримут первые две книги на русском. У Мо Яня написано много, и чтобы оценить этого автора как явление, понять, почему именно ему дали Нобелевскую премию, нужно прочитать не одно произведение. Путь к признанию в России предстоит долгий. Я об этом говорил писателю, и он сам это понимает. И очень ждет публикаций в России.
– Россия так важна для него?
– Думаю, он ждет публикации в любой стране. Но для китайцев старшего поколения Россия и русская литература, как вы понимаете, нечто особенное: когда они росли, огромная помощь и «великая дружба» между КНР и СССР были не просто словами. Мо Янь признавался, что любит Шолохова, Тургенева и других русских писателей, а первое произведение, которое он прочитал в детстве в хрестоматии у брата, – «Сказка о золотой рыбке» Пушкина.
– На вас весь груз его неожиданной славы обрушился в полной мере?
– С четверга только и делаю, что отвечаю на звонки журналистов.
– Помимо Мо Яня вы переводите других писателей, в том числе англоязычных. Но Мо Янь – ваш любимчик?
– Именно так. Несмотря на то, что у него романы велики по объему и непросты для перевода, и поначалу я переводил Мо Яня без договора с издательством.
– Думаете, тогда судьба подтолкнула вас к правильному выбору?
– Думаю, да, это именно судьба. А выбор верный, в этом сомнений нет. Во многом мы схожи с Мо Янем. Ты делаешь свою работу не сомневаясь, как творишь молитву.
Софья Вертипорох, «Фонтанка.ру»