Раскрываю (на мониторе) новый роман. На первой странице по лесу идет некто Уваров. Вторая страница - на Уварова в лесу нападает мальчик и сквозь брюки злобно кусает его в мужской половой член. На третьей - в лесу появляются четверо «низкорослых тяжело вооруженных мужчин» и дружно насилуют мальчика, но юному шалуну всё как с гуся вода. Как, впрочем, и автору, которому в декабре исполнилось восемьдесят, с чем я его с некоторым опозданием и поздравляю.
Пятая страница. Зверски избитый Уваров уже в тюрьме. Нравы здесь простые: все со всеми совокупляются. Но, едва завидев Уварова, «совокупляющиеся расцепились и пришипенились»... Что значит «пришипенились»? Зашипели, наверное, не вынимая уж не скажу что не скажу откуда. А впрочем, нет – они же предварительно «расцепились».
Перехожу к странице шестой. Читаю изданную в «Эксмо» и номинированную на «Национальный бестселлер» книгу. Седьмая страница. Уварова вводят в каземат, где восседают двое старцев, похожих на «гадливых кошек». Они собираются судить Уварова, а он требует, чтобы его отвели в российское посольство. Тогда старцы хватают его за мужской половой член... Низ седьмой страницы: двое стражников выволакивают Уварова во двор и втискивают в длинный сигарообразный автомобиль. Один из стражников громко и протяжно пукает - и машина срывается с места...
В сентябре 2000 года, едва поступив на службу, я поехал на Московскую книжную ярмарку. В первый же день к стенду «Лимбус Пресс» подошел (точнее, подкрался) маленький благообразный старичок и, поздоровавшись (мы с ним давно, хотя и шапочно, знакомы), поинтересовался, как бы ему найти владельца и директора издательства господина Тублина. «Где-то здесь бегает, - с естественной для свежеиспеченного главного редактора небрежностью (хоть и несколько напускной) ответил я. – А не угодно ли рассказать мне, что у вас за вопрос? Я ведь тут, знаете ли, с некоторых пор»… Но старичку не было угодно - и он предпочел, ретировавшись, отправиться на самостоятельные поиски Тублина. И не зря…
Через полчаса вернулся к стенду «Лимбуса» Тублин. Вид у него был несколько растерянный. «Я вот только что взял роман у Мамлеева, - сообщил он мне. – Вынул из кармана и отдал ему две тысячи долларов!» В 2000 году это были серьезные деньги. Стандартный аванс за роман составлял 200 долларов. Не без труда мне удалось увеличить эту сумму до трехсот, но тут беда подкралась с другой стороны: из трехсотдолларового аванса начали вычитать 13 процентов подоходного налога, так что на выходе получалась трагически знакомая всем печатавшимся тогда прозаикам сумма в 261 доллар. Но не спешите жалеть их: начиная с 2008 года авансы отменены вовсе.
- Ну и правильно поступили, - отозвался я. - Напечатаем, продадим, отобьем ваши деньги (и потом действительно отбили, причем с лихвою).
-Да? - Тублин перешел на так называемый сценический шепот. - Виктор Леонидович, а теперь расскажите мне, КТО ТАКОЙ МАМЛЕЕВ?
Юрий Витальевич Мамлеев – знаменитый московско-парижско-московский (с залетом в Америку) писатель мистического направления, член всех ПЕНов и пен всех членов, президент «Клуба метафизического реализма ЦДЛ», лауреат Премии Андрея Белого, кавалер Ордена дружбы (по-видимому, дружбы с чертями, кикиморами и прочей нечистью и нежитью), автор воистину великих «Шатунов» и примерно десятка, если не целой дюжины, романов поплоше, да и пожиже, но на любителя – всё равно в самый раз. Один из них - «Блуждающее время» - мы при описанных обстоятельствах и приобрели в 2000 году, а потом напечатали и еще пару раз допечатывали.
«Духовная основа всего творчества Мамлеева — осознание земной жизни как фазы многократных перевоплощений, включённых в нематериальное бытие, в силу чего смерть означает освобождение бессмертного «Я» от тела. Но Мамлеев, опубликовавший также ряд статей по метафизическим вопросам, не изображает в своих произведениях верующего человека, который на основе этого знания мог бы направить свою жизнь в более надёжное и свободное русло. Напротив, Мамлеев изображает людей, запутавшихся во власти сатанинских сил, его герои убивают, истязают, насилуют, потому что целиком поглощены материальными и сексуальными интересами. Тема романа «Шатуны» — убийство ради проникновения в тайну души убиваемого и тем самым в потусторонний мир — показывает глубину поисков в жестокой, часто мучительной прозе Мамлеева, которая при перечитывании иногда ужасает и самого писателя. При этом устремления Мамлеева имеют позитивную основу: погружаясь во тьму, он стремится к проявлению света человеческой души, хочет способствовать ее росту», - сказано в предисловии к парижскому изданию «Шатунов», а потом почтительно процитировано в Википедии.
«В первой главе - шатуны, во второй и в третьей – бздуны», - подумал я мрачно, а потому и несколько непристойно, поневоле (положение обязывает) погружаясь в чтение романа «После конца» - именно он, как вы уже догадались, и выдвинут на соискание премии. Меж тем замысел беспокойного духом старца начал постепенно раскрываться передо мной во всей красе.
Гуляя по лесу в наши дни, Уваров нечаянно забрел в далекое будущее. В мир после апокалипсиса. Но не после атомной войны и ядерной зимы (хотя, похоже, и после них тоже), а после того, как ворвались в мир людей черти, кикиморы и прочая нечисть и нежить. После чего на планете осталось лишь несколько обитаемых островков: Страна Деловых Мертвецов (то есть, понятно, Америка), Эфери (то есть РФ – Российская Федерация) и Украина. Люди (частично уже нелюди) живут и здесь – как аборигены и автохтоны, рожденные уже После Конца, так и случайно забредающие сюда скитальцы во времени вроде Уварова. Русский язык – хороший язык; здесь он забыт, но само его звучание лечит. Русские люди здесь помогают друг другу, а остальные (да и русские – остальных) убивают при первой возможности – и здесь это называется необходимой самообороной, потому что если не убьешь ты, то убьют тебя. Изнасилуют, а потом и убьют. Или сразу наоборот.
Уварова, немного для порядку помучив, доставляют к самому главному здешнему гуру – к Старику П…здюлькину. В этом образе, вне всякого сомнения, вывел себя сам Мамлеев. Имя выбрал былинно красивое – Вагилит (так чтобы и «вагина», и «вазелин» слышны были). Единственная дочь Вагилита П…здюлькина – и главная героиня романа – Танира сильнее всего похожа на известную отечественную публицистку Юлию Леонидовну Латынину. Правда, увы, не внешностью, а исключительно политико-экономическими воззрениями социал-дарвинистского толка. Вот начинает она, допустим, любить и славить людей. «Моя дочь Танира имеет в виду избранных, совсем немногих», - торопливо пояснет Старик П…здюлькин. "Но и остальные ЗАЧЕМ-ТО появились", - упрямствует, как по «Эху Москвы», Танира. И действительно, зачем остальные – особенно После Конца? Но ведь и сами избранные – зачем они тоже?
Умерев, здешние жители попадают в ад, что, в общем-то, легко предсказуемо. Но есть, оказывается, местечко и НИЖЕ АДА – и вот там-то как раз недурно. Так что правильно сказал поэт: отчаиваться не надо, у страха глаза велики. Вот и здешний народ, особенно здешняя знать, которой можно пить пиво и есть пироги с человечинкой без продуктовых талонов и карточек, а также совокупляться не только с мужчинами, женщинами и детьми, но и с особо выведенной породой «сексуальных лошадок», не больно-то и расстраивается. Беда тут другая: борьба за власть называется. Здешний Кремль борется с Белым домом. Тоже здешним. Белый дом сильнее, но Кремль (здешний Кремль!) гораздо изобретательнее.
Здешнего белодомовского начальника решают извести. Но как? К нему не подступишься. А известно как – любовью. Надо раздобыть для него невиданной силы любовное зелье – омст, - отведав которого человек сначала испытывает неистовое блаженство, а потом принимается рвать голыми руками в клочья и пожирать собственное тело (читай: собственную власть). Сам по себе омст бывает двух видов – экстра и ультра. В состав ультра входит сперма самого сатаны… Как говорит в таких ситуациях петербургский прозаик (и сам любитель смачного словца) Сергей Иванович Коровин: «Тут же люди кушают!» А так-то – эротическая аллюзия, переходящая в политическую иллюзию.
Мамлеев слыл (а возможно, и был) визионером. Так или иначе, в «Шатунах» его проза достигла того уровня омерзительности, на котором самого писателя можно и должно провозгласить гением. Злым гением, возможно, но все равно гением… В дальнейшем, однако, Мамлеев то ли помягчел, то ли коммерциализовался, то ли еще что, - но факт остается фактом: «Шатунов» своих он принялся медленно, но верно разбодяживать – и бодяжит их от романа к роману. И вот в «После конца» (2011) омерзительности осталось процентов десять, а гениальности, может, одна сотая: «И они медленно поехали мимо печальных холмов, на которых массами совокуплялись голые люди» – свозили, похоже, дедушку в Коктебель, вот тебе и конец света. Но гений, гений... Никуда не денешься. Один процент гения.
Корпус выдвинутых на «Нацбест» произведений я получил одной посылкой, прочесть должен все, но в произвольном порядке. Принялся «листать» (в компьютере) книги и рукописи, определяя, с чего начать. Понятно, что многое – примерно половину – я уже читал раньше.
Первым раскрыл новый (как выяснилось, фантастический) роман плодовитого и одаренного Андрея Рубанова. И тут же упал мой взгляд на такую фразу: «На Девятом Марсе воровство процветает».
"На Девятом Марсе? – мысленно возмутился я. – Да скачи оно всё конем на Девятом Марсе!"
Закрыл рубановский файл - и открыл мамлеевский. И на первой же странице прямо из нашего сегодня побрел в далекое постапокалиптическое завтра некто Уваров. И уже на второй странице невесть откуда взявшийся мальчик напал на него и злобно укусил сквозь брюки за мужской половой член...
Виктор Топоров, специально для «Фонтанки.ру»