«Современное искусство в традиционном музее»: Путеводитель по фестивалю
17 сентября в десятый раз открывается фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», проводимый фондом Про Арте, – традиционно одно из главных художественных событий выставочного года в Петербурге.
Искусство в музее – обычное дело: где ж и висеть картинам, как не там? Современное искусство в музее – дело несколько более экзотическое, к акциям и инсталляциям среднестатистическая российская публика, да и среднестатистические музейные работники, еще не вполне привыкли, хотя сделано на этом поприще в последние годы немало. А вот современное искусство в музее, который ни к какому искусству вообще отродясь отношения не имел, а посвящен, например, почвоведению или истории органической химии – случай уникальный. Такой уникальный случай уже десять лет повторяется в Петербурге в начале осени.
Эмблема фестиваля «Современное искусство в традиционном музее» (фотография музейной бабушки-смотрительницы, сидящей в углу зала на своем стульчике), размещенная под лобовым стеклом автобуса, – опознавательный знак, который многие уже привыкли замечать издалека. Каждый год фестиваль открывается в десятке городских музеев, и в первый уик-энд фестиваля бесплатные автобусы курсируют между выставочными площадками. Нужно признать, что в плане организации транспорта фестиваль чаще всего бывает на высоте: автобусы ходят регулярно и справляются с наплывом посетителей, чего не скажешь, например, о «Ночи музеев». В этом году они будут возить зрителей между одиннадцатью музеями: именно столько их участвует в основной программе. Плюс еще спецпрограмма, в которой принимают участие Эрмитаж, Гатчинский музей-заповедник, Библиотека №4 Московского района, Российская национальная библиотека.
Идея фестиваля достаточно проста. В Петербурге несколько сотен музеев. При этом известностью пользуется лишь пара десятков. Остальные – маленькие, специализированные, профессиональные, мемориальные (музеи-квартиры), а зачастую и вовсе ведомственные, куда не попадают неспециалисты. Посетителей туда приходят считаные единицы. Сами музеи часто законсервировались в том виде, в котором их создали десятки лет назад. Их работники не знакомы с современными выставочными стратегиями, на какое-либо движение в сторону модернизации мини-музеям не хватает ни денег, ни человеческого ресурса. С другой стороны, они нередко потрясающе интересны. Интересны тематикой. Интересны тем, как они сделаны, – встречаются подлинные чудеса. Обычная публика с большим любопытством рассматривает какой-нибудь Музей патологической анатомии животных или Музей метрологии. А уж художники в таких местах чувствуют себя как дети в кондитерской лавке – вокруг столько вкусного, яркого, содержательного, что дух захватывает.
Про Арте ежегодно объявляет конкурс для художников. Им дается – на выбор – список музеев, для которых они могут сделать свой проект. В конкурсе не участвуют тяжеловесы вроде Русского музея и Эрмитажа, вообще почти никогда не участвуют художественные музеи. Зато участвуют такие экзотические места, как Музей кафедры судебной медицины в Академии Мечникова, музей-подлодка «Народоволец» в Гавани, Музей гигиены или Музей хлеба. Художникам предлагается придумать проект для полюбившегося учреждения – не просто провести там собственную выставку, а переосмыслить экспозицию, показать ее зрителям в каком-то новом свете. Ограничений на конкурс нет: участвуют и петербуржцы, и художники других городов и стран.
Куратор проектов фестиваля Екатерина Пузанкова рассказала корреспонденту «Фонтанки»: «Мы стараемся привлечь максимум музеев, осваивать всё более нетипичные для современного искусства пространства. Ведь в нашем городе есть удивительные музеи, о которых горожане попросту не знают. Например, в этом году в фестивале участвует Музей авиационных двигателей завода “Климов”. Он ведомственный, просто с улицы туда не попасть, и работники самого музея очень огорчены, что он не открыт для широкой публики. Его основная аудитория – студенты, будущие авиаконструкторы. А мы привозим туда шведского музыканта Матса Линдстрома, он специально создает свою “Маленькую авиамоторную серенаду”, и в музей придут те, кто иначе и не узнал бы о его существовании». Екатерина Пузанкова подчеркнула, что хотя идея фестиваля – уникальное сочетание современного искусства с традиционным музейным пространством, краеугольным камнем проекта являются именно музеи. «Современное искусство люди видят в галереях, – сказала она. – И мы знаем, что очень большая часть публики фестиваля едет посмотреть, в первую очередь, неизвестные музеи. Но и художникам мы предоставляем совсем иную, новую возможность. Возможность непростую: у музейного пространства достаточно жесткие рамки, музей – институция охранительная, искусству там часто бывает трудно. Наиболее консервативны музеи-квартиры, они призваны хранить память великих людей и поэтому наименее открыты инновациям. Тем не менее, участие музея в фестивале не проходит бесследно. Мы обязательно отслеживаем такие вещи. Фестиваль – это всплеск интереса к музею, и часто за ним следует дальнейшая активность. Многие музеи потом неоднократно обращаются к нам, предлагают провести новые проекты, выставки наших студентов. Так нашим постоянным партнером стал Музей политической истории России, хотя поначалу казалось, что их тематика имеет мало общего с современным искусством».
А теперь расскажем подробней о проектах, которые фестиваль предлагает петербуржцам в этом году.
1. Музей авиационных двигателей ОАО «Климов», Большой Сампсониевский просп., 69.
Завод «Климов» – русское «Рено». Как филиал французской фирмы «Рено» он открылся в 1914 году и собирал двигатели для самодвижущихся экипажей и аэропланов, то есть для автомобилей и самолетов. В музее завода – все двигатели, которые он производил. Их можно рассмотреть со всех сторон, потрогать лопасти турбин, покрутить рабочие валы. Но послушать нельзя: двигатели не умеют говорить. Шведский композитор и музыкант Матс Линдстром так огорчился из-за этого, что создал для музея звуковую инсталляцию. «Маленькая авиамоторная серенада» основана на звуках, записанных здесь же, в заводском цеху. «Моя идея заключается в том, что спящие двигатели на один месяц вновь обретают голос, – говорит Линдстром. – Этот голос позаимствован у их младших сестер и братьев – на производстве за соседней дверью».
2. Российский этнографический музей, Инженерная ул., 4/1
Этнографический музей – про народы и национальности, населяющие Россию. Они здесь прилежно разнесены по залам и отделам: вот русские самых разных сортов, вот украинцы, вот буряты, вот осетины. Когда-то это был памятник равноправию и дружбе народов. Сегодня национальный вопрос в России стоит настолько остро, что страшно его даже пальцем коснуться. Американский художник Стивен Дин, впрочем, не боится и смело касается – да не пальцем, а обеими руками и видеокамерой. Правда, чтобы не разжигать лишней вражды, национальность он выбрал вполне экзотическую: снимал индийский праздник Холи. Индийцы ведь сторонятся не только инородцев, но и членов других каст: рожденный в определенной касте, например, не может ни дружить с ровесником, ни любить девушку из другой касты. На празднике Холи все различия стираются: в шуточной битве индийцы самых разных каст с упоением пуляют друг в друга краской и блестками. И краски-блестки, оказывается, гораздо более приятный способ преодолеть предрассудки, чем свинец и железо.
3. Музей гигиены, Итальянская ул., 25
Не музей, а комната ужасов. Снаружи – роскошный особняк в шаге от площади Искусств, внутри – царство анатомических макетов, разрезанных трупов и страшилок про коварные микробы. Музей был создан в 1919 году и сохранил специфическую «старинную» атмосферу: не то операционная профессора Преображенского, не то кабинет доктора Калигари. Впечатлившись пафосом медицины столетней давности, американец Джес Эрон Грин снял видео «Лечебная физкультура». Руководствовался он комплексом гимнастических упражнений от немецкого доктора Шребера (1855). Немецкая скрупулезность, математически просчитанное движение камеры, геометрически точная расстановка актеров-физкультурников – всё это превращает лечебную процедуру в балет, придавая медицине неожиданное эстетическое измерение. В этом же музее – инсталляция петербургской молодой арт-группы «Мыло» под названием «Жертвенник». Собственно, что может быть гигиеничнее, чем мыло? Художники прослеживают его историю от древности до наших дней, но придают ей гораздо более широкое значение: они ведут речь о самой идее очищения, не только телесного, но и умственного, и душевного. И об идее жертвы: большинство мировых религий для очищения требовало жертвы. В более секулярные времена в жертву стали приносить животных, прежде всего собак, из жира которых варили мыло – и художники ставят собаке памятник-арку на четырех колоннах из хозяйственного мыла.
4. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, Литейный просп., 53
У Музея Ахматовой помимо залов и коллекций есть еще одно богатство – прекрасный сад, в котором то и дело проводят то концерты, то поэтические чтения. Для сада художник Сергей Баловин подготовил проект «Природа». Среди деревьев развешены пейзажи – не живописные, а отпечатанные на прозрачной пленке. Пейзажи эти опознаются на раз: картины Ивана Шишкина, золотой фонд русской живописи. Поля, леса, сосны, рожь и березы. Русская идиллия. Сквозь русскую идиллию видны реальные деревья и лужайки сада. Сам Баловин утверждает, что его проект несет прежде всего экологический месседж: «Пожалуй, каждый второй в России будет утверждать, что очень любит русскую природу, каждый второй скажет, что любит пейзажи Шишкина, и каждый второй бросит бутылку или бычок в чистом поле или в лесу».
5. Музей путешественника П.К. Козлова, Смольный просп., 6
Петр Козлов, сподвижник Пржевальского, исследовал Монголию, Китай и Тибет, раскапывал мертвые города в пустыне Гоби и могильные курганы гуннов. Благодаря ему, мир много узнал о жизни древних монголов и китайцев. Китайский фотограф Ху Янг идет по стопам Козлова, но исследует Китай современный. Он больше 50-ти лет прожил в Шанхае и видел, как город превращался из азиатской трущобы в современный мегаполис. Но, как и всех исследователей во все времена, его интересует жизнь людей. Больше года Ху Янг ходил в гости в самые разные шанхайские семьи – богатые и бедные, образованные и пролетарские, живущие в многоэтажках и в трущобах. Фотографировал. И задавал три простых вопроса: «Как вам живется? Чего хотите и на что надеетесь? Чего боитесь?» Люди отвечали. Их ответы и фотографии – одновременно арт-проект и этнографическое исследование, которое путешественник Козлов бы всецело одобрил.
6. Музей артиллерии, Александровский парк, 7
Москвич Николай Полисский – когда-то такая редкая птица, как московский митек, а нынче – главный российский лэнд-артист. В начале 2000-х он переехал в деревню Никола-Ленивец Калужской области и устроил там художественную артель: мужики бросили пить водку и начали заниматься искусством. Топором и рубанком село создает скульптуры, которые потом ездят по всему миру. На счету Полисского и мужиков – триумфальные арки и зиккураты, базилики и даже Большой адронный коллайдер. Всё из дров и хвороста. Для Музея артиллерии Полисский выбрал несвойственную ему стратегию – попробовал малую форму. Его деревенская артель создала инсталляцию из деревянных танков и гаубиц – маленьких, почти игрушечных. Танки-малыши окружают настоящие пушки во дворе музея – и вряд ли можно придумать более трогательное «Нет войне!».
7. Центральный музей связи им. А.С. Попова, Почтамтский пер., 4
Музей связи, вообще говоря, один из самых стильных и современных музеев Петербурга. Там давно уже не пылятся старые почтовые марки и первые телефоны. Интернет, телевидение, сотовая, спутниковая связь – всё это по ведомству музея. Питерский художник Андрей Рудьев проводил здесь для студентов института Pro Arte мастер-классы. Тема была проста – «Связь». Но не только провода и радиоволны: связь как диалог, как отношения, как общение. Ну и как технология, конечно, тоже. На сегодняшней выставке – результаты мастер-класса: десяток объектов и инсталляций, сделанных молодыми художниками.
8. Ледокол «Красин», наб. Лейтенанта Шмидта, угол 23-й линии
«Красин» в течение ста лет был одним из лучших ледоколов мира. Спас в Арктике застрявшую во льдах экспедицию Нобиле, проводил конвои во Вторую мировую войну, позже участвовал в научных экспедициях. В общем, много повидал. Голландский художник Гвидо ван дер Верве тоже субъект бывалый: пять лет назад он устроил перформанс – шел по льду Финского залива, а в пятнадцати метрах за ним плыл ледокол. Замешкайся художник на минуту или прибавь ходу ледокол – и всё, смерть во льдах. Но обошлось, а на основе перформанса ван дер Верве сделал почти бесконечное видео, которое подарил «Красину». Называется оно фразой, которую художник, видимо, повторял себе, когда вслед за ним полз, вспарывая лед, железный гигант: «Всё будет хорошо».
9. Музей Российской академии художеств, Университетская наб., 17
Академия художеств с середины XVIII века готовит живописцев, графиков и архитекторов. В музее – лучшие образцы их работ. В том числе большое собрание рисунков и чертежей архитекторов, построивших Петербург, архитектурные модели памятников города: ансамбль Смольного монастыря, здание Биржи, Инженерный замок, Исаакиевский собор и другие шедевры. На их фоне Ольга и Александр Флоренские разворачивают свой «Город N». В нем тоже есть всё, что нужно приличному городу: собор и ратуша, вокзал и театр, каланча и колокольня, фабрика и тюрьма. Правда, собор сделан из старинной кофемолки и остатков табуретки, а тюрьма – из оцинкованного ведра и амбарного замка, но в этих объектах столько остроумия, что и Растрелли с Росси наверняка бы заулыбались.
10. Дом-музей Ф.И. Шаляпина, ул. Графтио, 26
Здесь великий бас жил с 1914 года и отсюда уехал за границу. Дом остался на попечение его секретаря, который умер в блокаду, и лишь счастливый случай спас архив артиста от гибели. Композитор и музыкант Анатолий Королев обработал прижизненные записи Шаляпина и на их основе создал целую аудиосреду для музея. Но это не записи оперных арий: это фразы, брошенные певцом, восклицания, просто дыхание. Как будто хозяин снова в доме, и дом живет.
11. Музей истории Санкт-Петербурга, Петропавловская крепость
Ну а тут Фонд Pro Arte сделал самому себе подарок в честь юбилея фестиваля. В Потерне и каземате Государева бастиона разместили лучшие проекты «Современного искусства в традиционном музее» за десять лет. Это и пингвины Андрея Рудьева, сидевшие, подобно голубям, на карнизах Музея Арктики и Антарктики; и телескопическая антенна в Пулковской обсерватории, звавшая через световые года женским голосом: «Ваня! Иди домой!»; и веселый «Хор жалобщиков», певший на полсотни голосов о том, как никто не любит, денег нет и климат ужасен. Десять лет фестивалю – вполне достаточно, чтобы себя увековечить. Имеют право.
Анна Матвеева,
«Фонтанка.ру»
Фото: proarte.ru.
О других любопытных петербургских экспозициях читайте в рубрике «Выставки»