О литературе с Виктором Топоровым: Премия под председательством Постумии
«Нацбест» в этом году подразделился на «Нацбест» обыкновенный (одиннадцатый по счету) и юбилейный «Супернацбест». Меня, честно говоря, куда больше интересует обыкновенный, финал которого пройдет в Зимнем саду «Астории» 5 июня: состязаться произведениями за год, на мой взгляд, и разумнее, и честнее, чем мериться ими же (а вы что подумали?), но только за целое десятилетие сразу. За целое десятилетие, которое, кроме как с высоты птичьего полета, уже не охватишь взглядом.
В финал одиннадцатого «Нацбеста» вышли три опубликованные книги и три рукописи. Впрочем, буквально в последний момент две рукописи из трех успели стать книгами. Это «Пражская ночь» Павла Пепперштейна (о ней мы недавно писали) и «Ты так любишь эти фильмы» Фигля-Мигля – новое произведение таинственного автора, о первом романе которого мы писали тоже (они вышли в «Амфоре» и в «Лимбусе» соответственно).
И только третья рукопись – написанная в жанре «преждевременных мемуаров» повесть Сергея Шаргунова «Книга без фотографий» еще ждет издателя, опосредованно подтверждая тем самым рассказ о политических гонениях, обрушившихся на своего всё еще очень молодого автора. Притом что убежденный лимоновец он лишь по стилю, а по политическим убеждениям был, напротив, «справедливороссом» и как раз в этом качестве попал под №3 в федеральный партийный список на прошлых думских выборах, с чего, собственно, все неприятности, о которых идет речь в повести, и начались.
Добавим, что две книги из трех, попавших в шорт-лист, мы здесь рассматривали тоже. Это «Мультики» Михаила Елизарова и «Остромов» Дмитрия Быкова. Шестым участником «короткого списка» стал Андрей Рубанов с романом «Психодел», название которого (авторский неологизм, кстати) могло бы послужить эпиграфом ко всему шорт-листу: в каждом из вошедших в него произведений речь идет прежде всего о манипулятивных технологиях. Злодеи манипулируют паиньками и полупаиньками (а также другими злодеями), заставляя их плясать под свою дудку, на чем, собственно говоря, и держится мир. А сам по себе, в рубановском понимании, Психодел это, грубо говоря, пресловутый гаммельнский Крысолов.
В романе «Психодел» таким Крысоловом предстает эстетствующий и философствующий бандит, вынырнувший из мутной воды 1990-х с тем, чтобы разорить и погубить образцово-показательного друга юности. Который в 2000-е превратился в типичного представителя так называемых «новых довольных» (он зарабатывает себе на хлеб с икрой эксклюзивным тюнингом автомобилей и сдачей в аренду фамильной квартиры в «сталинском» доме). Бандит, наряду с прочим, замышляет отбить у этого малого предпринимателя (и просто хорошего малого) подругу. Однако та – как мутировавшая или, вернее, удачно оттюнингованная самой жизнью самка богомола – спит с обоими, но убивает не своего обаятельного шалопая, а самого бандита. Не столько даже убивает физически, сколько уделывает психо!
Кстати, и в новом романе Фигля-Мигля события разворачиваются по более-менее аналогичной схеме; разве что не в Москве, а в Петербурге. Особенность романа в том, что он написан по формуле фолкнеровского «Шума и ярости», то есть представляет собой перемежающиеся монологи действующих лиц, вот только на смену тамошнему слабоумному подпаску («Жизнь – это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью», - У.Шекспир, «Макбет») здесь пришла интеллектуально и стилистически продвинутая такса прекрасной Принцессы, тоскующей по своему Кинокритику. Хотя и свой психопат (шизофреник) в романе присутствует тоже. А вот с нормальными людьми, утверждает остро талантливый автор, в отечестве и в родном городе острый дефицит… Если вам нравится «Щастье», то понравится и новый роман Фигля-Мигля, и вы задумаетесь над тем, какой из них лучше. Ну, а если нет, то нет.
Пять из шести произведений, вошедших в шорт-лист, написаны в изысканной и нарочито усложненной манере – и противостоят тем самым безуханному и бесхитростному «новому реализму» (моде позапрошлого года), за который здесь отдувается один Шаргунов. Пять из шести (все, кроме быковского «Остромова», который про Быкова и только про Быкова) посвящены современности. Пять из шести (все, кроме романа «Ты так любишь эти фильмы») принадлежат перу москвичей.
Да и в жюри москвичей больше: трое против двоих. Если же дело дойдет до дележа первого места, этот спор разрешит почетный председатель жюри. Или, вернее, председательница – Ксения Анатольевна Собчак… И по-пушкински выявит победителя прямо на чумном пиру, то есть, прошу прощения, прямо на литературном пиру среди чумы: «Пьяной горечью фалерна чашу мне наполни, мальчик, так Постумия велела – председательница оргий».
Виктор Топоров,
«Фонтанка.ру»