Спектакль этот в постановке Андрея Кончаловского был сделан ещё в 2000 году, как совместная постановка Метрополитен-опера и Мариинки; “прокатившись” несколько раз по обе стороны океана, спектакль с чудовищно неудобными для монтажа декорациями тихо выпал из репертуара. После семилетнего перерыва опера Сергея Прокофьева «Война и мир» вернулась на сцену Мариинского театра.
В этом сезоне, однако, к “Войне и миру” вернулись: в феврале-марте постановка заказана для показа в Вашингтонской опере, и потому в Мариинке – “чтобы вспомнить” – ударными темпами дали аж три спектакля за два дня.
Сам Кончаловский на свою постановку почти десятилетней давности, разумеется, не приехал, и причудливый микст из хрестоматийного фильма Бондарчука и постановки этой же оперы Грэмом Виком восстанавливали ассистенты и ассистенты ассистентов. За отсутствием других достоинств, пресс-служба Мариинки делала акцент на размахе постановки: более двухсот человек, занятых на сцене, в общей сложности почти тысяча костюмов, да сложность и вес декораций (более 60 тонн). Ещё журналисты любят вспоминать о том, что этот спектакль в Мариинке посетили Тони Блэр с Владимиром Путиным, а в Нью-Йорке со сферического помоста, ставшего основанием сцены, не удержав равновесие, в оркестровую яму упал статист, сломав одному из музыкантов дорогущий смычок.
Собственно нынешний спектакль (рецензент посетил третий в “обойме”) в очередной раз, увы, подтвердил давнишнюю тенденцию труппы к снижению исполнительского уровня. В первую очередь это касается хора и оркестра, которые под управлением дирижера Павла Смелкова за почти четыре часа музыки решительно “не совпали” ни на одной сильной доле такта. Хор звучал, как ансамбль доярок и комбайнеров из передачи “Играй, гармонь!”. Оркестр же был не в состоянии сыграть вместе даже хрестоматийный вальс – а о сценах в “Войне”, когда музыканты еще и подустали, лучше просто не вспоминать.
В этой гигантской опере более шестидесяти солистов – и к сожалению, брали они не умением, а числом. Алексей Марков в роли Андрея Болконского показал свой “фирменный”, очень пестрый звук, абсолютно неоднородный по позиции и тембру, отсутствие кантилены и весьма поверхностное, если можно так выразиться, “проникновение в образ”. Олег Балашов в партии Анатоля Курагина озвучил менее половины нот своей партии; Александр Морозов (Граф Ростов) казалось, вел беседу “тихо сам с собою”. Михаил Петренко в роли князя Николая Болконского, похоже, решил удивить зрителя совершенно неразборчивым текстом. Голоса артистичного и подвижного Эдуарда Цанги на Долохова явно не хватало; определенно “не в голосе” был и Геннадий Беззубенков (Фельдмаршал Кутузов).
Вполне очевидно, что спектакль не стал праздником вокала, хотя приятно порадовал Евгений Акимов в роли Пьера Безухова, великолепно справившийся с тесситурными трудностями и воплотивший реалистичный, достоверный и обаятельный портрет героя, весьма отличавшийся от других картонных и двухмерных сценических героев. Наталья Евстафьева умудрилась сделать из Элен Безуховой совершенно проходной и незаметный персонаж. Александр Никитин выглядел довольно усталым Наполеоном (он пел второй спектакль за день и третий подряд), однако партию свою озвучил хорошо. Носящий ярко выраженные признаки “возрастной усталости” голос Ирины Богачевой не помешал ей создать мощный и харизматичный образ властной Ахросимовой; а вот Елена Витман в партии княжны Марьи звучала рядом с Богачевой просто столетней старухой.
Однако подлинной катастрофой стало выступление Карины Чепурновой в партии Наташи Ростовой. Солистка Санкт-Петербургского театра Музыкальной комедии, она, наверное, хороша в ролях Марицы, Лили или Ганны Главари (хотя определенные сомнения на этот счет имеются). Многие меломаны знают, что такие оперные звезды, как Джузеппе Ди Стефано или Николай Гедда успешно совмещали выступления как в опере, так и в венской оперетте – и то же можно сказать о наших корифеях: таких, например, как Юрий Веденеев или Виктор Кривонос. Тем не менее, г-жа Чепурнова заставила публику вспомнить все опереточные штампы в самом негативном значении этого словосочетания. В первой и второй картинах она демонстрирует какую-то щенячью радость; в сцене вальса она носится на сцене, как маленькая собачка на площадке молодняка. Затем она начинает “страдать”, но страдания эти похожи на страсти Маленькой морковочки, Второго гриба или Грустного ежика из тех тюзовских постановок, которые уже не одно актерское поколение “пронесло” в своих капустниках.
Беда, как известно, не приходит одна: Карина Чепурнова еще и пела. И если в первой картине ее надтреснуто-писклявый голос еще можно было различить за оркестром, то одну из главнейших психологических и музыкальных кульминаций спектакля, монолог Наташи (“Какое право они имеют?..”) г-жа Чепурнова принялась как-то странно мяукать; в шестой картине голос певицы был уже полностью неразличим, артистка больше напоминала героиню какого-нибудь древнего немого фильма типа “Разбитое сердце, или Любовь праздной ящерицы”.
Вообще, если даже оставить за скобками режим и условия работы сотрудников театра (на которые они жалуются столь же часто, сколь и опасливо), подобное “репертуарное планирование”, когда огромное эпическое музыкально-драматическое полотно дается с расторопностью кинопередвижки – три спектакля за два дня – вызывает, как минимум, недоумение. И если музыканты, артисты и сценические рабочие – в конце концов, взрослые люди, и могут либо уволиться, либо добиваться сносных условий труда через профсоюзы или суды, то явное пренебрежение к зрителю, которое администрация Мариинки демонстрирует уже не первый год, оправдать трудно. Государственный театр все-таки должен заботиться о своей публике, а не торопливо репетировать дома заокеанские гастрольные “чёсы”.
Отработав все “вводы” новых солистов на публике, руководство театра в очередной раз лишило радости не только меломанов, но и музыкантов и солистов труппы – поскольку испытать радость можно только от соприкосновения с искусством, а не от причастности к “шоу-бизнесу”. Это, конечно, в идеале. “На деле, – как поет Андрей Болконский, – все это гораздо проще. Все это ужасно просто и гадко”.
Кирилл Веселаго, Фонтанка.ру
Справка “Фонтанки”:
Любителей хрестоматийно-качественного исполнения должна заинтересовать вот эта запись, не раз перевыпущенная на СD: 1960-61. “Мелодия”. Хор и оркестр Большого театра, дирижер – А. Мелик-Пашаев. Наташа – Г. Вишневская, Андрей – Е. Кибкало, Пьер – В. Петров, Кутузов – А. Кривченя, Наполеон – П. Лисициан, Элен – И. Архипова, Анатоль – А. Масленников.
Тем меломанам, кто захочет упрекнуть автора в “очернительстве”, можно порекомендовать для сравнения запись “Войны и мира” того же самого театра образца 1992 года (video, live recording, совместное производство BBC, RM Arts и Philips Classics): Андрей – Александр Гергалов, Наташа – Елена Прокина, Пьер Безухов – Гегам Григорян, Кутузов – Николай Охотников, Наполеон – Василий Герело, Курагин – Юрий Марусин, Элен – Ольга Бородина, Ахросимова – Ирина Богачева, Ростов – Сергей Алексашкин, Оркестр и хор театра им. Кирова, дирижер – Валерий Гергиев.
И ещё одна очень хорошая запись “Войны и мира”: 1986. ERATO. Хор французского радио, национальный оркестр Франции, дирижер – М. Ростропович. Наташа – Г. Вишневская, Андрей – Л. Миллер, Пьер – В. Окман, Кутузов – Н. Гюзелев, Наполеон – Э. Тумагян, Элен – С. Тошиска, Анатоль – Н. Гедда.