Фабио Мастранджело можно считать самым знаменитым итальянцем в современной России – по крайней мере, в её музыкальных кругах. Он – главный приглашённый дирижёр Новосибирского академического симфонического оркестра, Государственного симфонического оркестра Татарстана, оркестра Государственного Эрмитажа, Государственного оперного театра Екатеринбурга, художественный руководитель ансамбля солистов «Новосибирская Камерата», постоянный приглашённый дирижёр Мариинского театра и Государственного театра музыкальной комедии Санкт-Петербургa. Русский душою, он вскоре станет ещё и русским «по паспорту».
Санкт-Петербург – самый итальянский город России. Так, по крайней мере, считает Фабио. Сам он родился в Бари – по утверждению музыканта, самом русском городе Италии. Сейчас Мастранджело уверен, что это уже был первый знак судьбы. Именно в Бари жил и творил свои чудеса Святитель Николай – единственный святой, которому поклоняются как православные христиане, так и католики. Кстати, недавно Храм во имя Святителя Николая в Бари Италия передала Русской православной церкви. В этом храме служит отец Владимир, с которым Мастранджело очень дружен, и именно там венчались Фабио с его женой, очаровательной флейтисткой Олесей.
Однако не только родной город и русская жена раздули в душе Фабио «русский уголёк». Девичья фамилия его матери – Руссо (Russo по-итальянски значит русский, российский), а сестру зовут Валентина – в честь первой женщины-космонавта Валентины Терешковой. В этом музыкант видит знаки судьбы: сегодня Россия стала его второй родиной.
Профессиональная карьера Фабио в качестве дирижёра началась в Канаде: там он дирижировал симфоническими концертами, операми и балетами. «И уже после Канады в моей жизни наступил Санкт-Петербург». Почему же «конечно»?
– Не знаю: судьба, наверное. Сижу, помню, в городе Гамильтон, жду гонорар за концерт в бухгалтерии. От нечего делать читаю-просматриваю какие-то музыкальные газеты, журналы… И вижу объявление: в Санкт-Петербурге будут проводиться мастер-классы Ильи Мусина. Я, конечно, загорелся: известнейший педагог! Думаю, надо попробовать. Связался с Петербургом, меня приняли. Прилетаю в Питер 6 июня 1999 года… и узнаю, что день назад Мусин умер. Такой удар! Но что делать? Я уже в Петербурге, долгие мытарства с российской визой успешно преодолены, деньги уже все заплачены…
В этих же мастер-классах в качестве педагога участвовал Александр Канторов – бывший скрипач из оркестра Мравинского, который тоже, оказывается, у Мусина учился. Я решил остаться и позаниматься с Канторовым. На третий день маэстро вызывает меня к себе в кабинет и спрашивает: «Фабио, почему ты здесь? Что ты тут делаешь?» Я, конечно, отвечаю: «Как почему? Петербург, Россия, такие традиции; мастер-класс, Мусин, вы… Я так люблю русскую музыку: Прокофьева, Хачатуряна, Чайковского, Рахманинова, Скрябина, я её с детства играю, – и так далее. В общем, я здесь, потому что хочу учиться!» А он и говорит: «Слушай, тебе вообще не надо больше учиться. Ты абсолютно профессиональный, «готовый» дирижёр!»
И Канторов сказал мне, что кроме того, что я буду дирижировать каждый день по часу в рамках мастер-классов, он мне отдаст все свои репетиции, чтобы у меня было побольше практики. Фактически, я дирижировал по четыре часа каждый день. А на вторую неделю Канторов звонит мне и спрашивает: есть ли с тобой резюме, компакт-диск, и так далее. Договорились встретиться вечером на углу Невского и Михайловской улицы. Я понял, что это Филармония. Тогда заместителем художественного руководителя там работала Лариса Мефодьевна Волкова, и он меня ей представил. И говорит: «Вот очень талантливый молодой дирижёр, его надо пригласить в филармонию.» Она очень мило отвечает: «Мол, спасибо, конечно, за предложение, я буду думать, но ты же видишь,» – и она открывает шкаф, а там пачка – штук двадцать всяких резюме. «Видишь, Саша, сколько дирижёров ждут: одного Ашкенази рекомендовал, другого – Слава Ростропович…»
А Канторов и отвечает: я всё понимаю, но этого действительно надо пригласить. «Ах, всё-таки надо?» И в феврале 2001 года у меня состоялся дебют в Большом зале филармонии со вторым оркестром. Это просто чудо! Если бы мне раньше кто-нибудь рассказал, что у меня в жизни всё так произойдёт – я бы посмеялся и не поверил.
В программе были Первый концерт Паганини, Первая симфония Брамса и «Паганиниана» итальянского композитора Альфредо Казелла – очень трудное произведение для оркестра, которое я очень люблю. И так удачно прошёл дебют, что буквально через несколько месяцев мне звонят на мобильный, смотрю – звонок из России. «Фабио, ты где? Что ты делаешь завтра?» – отвечаю, что я в Париже, у меня самолёт в Канаду, через неделю концерт. «А через три дня ты бы не смог продирижировать у нас концерт? Дирижёр Владимир Альтшулер заболел, а солист – виолончелист Сергей Словачевский – просит, чтобы ты дирижировал». Я отвечаю, что конечно, мог бы – но у меня нет визы. «А это – не вопрос; всё сделаем!»
В программе был виолончельный концерт Оффенбаха – кстати, первое исполнение в России! – увертюра «Le corsaire» Берлиоза и Третья симфония Сен-Санса. И снова всё прошло с большим успехом. А уже после этого меня стали приглашать и в Малый оперный, и в Заслуженный коллектив, в другие оркестры Санкт-Петербурга и России. Я стал дирижировать и в Петрозаводске, и в Екатеринбурге…
– А скажи, как и когда ты так хорошо овладел русским языком?
– Ой, да я и не учил его вообще. Так, «на ходу», на слух…
– Как, вообще?!
– Ну, когда приезжал в первый раз, на мастер-класс, я предварительно выучил четыре слова: «здравствуйте», «привет!» и «как дела?» – это всё. Надо вообще учить языки, как дети. Пусть с ошибками, но естественным путём.
Между прочим, ещё один знак судьбы: мама мне запрещала зимой играть в футбол (зимы у нас бесснежные, и дети играют в футбол круглый год), чтобы я не простудился. Я сидел дома, телевидение было скучным и для детей малоинтересным, уроки сделаны… Что делать? От скуки я начал рыться в книгах, и обнаружил прекрасную энциклопедию. Я листал, искал что-нибудь интересное. И вдруг нашёл русский алфавит. «Ух ты!» – думаю. Так интересно: бывают, оказывается, разные алфавиты на свете! И я стал копировать буквы, рисовать их, и так далее. И вышло так, что уже в десятилетнем возрасте, совершенно не зная русского языка и вовсе не стремясь к этому, я выучил кириллицу. Поэтому, когда я стал осваивать русский, с чтением у меня проблем вообще не возникало. Когда уже много лет спустя я в самый первый раз приехал в Петербург, я с удивлением обнаружил, что могу читать.
Правда, до того, как Мастранджело обнаружил, что может читать по-русски, он отучился на фортепианном факультете консерватории им. Никколо Пиччинни в Бари, где директором был ни кто иной, как композитор Нино Рота, с которым Фабио был очень хорошо знаком
– В один прекрасный день я как-то добыл ключ от свободного класса, чтобы позаниматься. Сижу за роялем, играю. Вдруг дверь открывается, и входит Нино Рота. Моей первой мыслью было: всё, попался. Сейчас он выгонит меня из консерватории! Я вскочил, стал извиняться. А он говорит: нет-нет, всё в порядке! Продолжай занятия. Я играл «Лирические пьесы» Грига. А он сидел, посидел минут 15-20 послушал очень внимательно, а потом спросил: у кого ты учишься? Я сказал, что у Пьерлуиджи Каминча, был такой очень известный в Италии пианист. «Ну, хорошо!» – сказал Рота и ушёл. Я подумал: всё, скоро получу по башке! Через два дня дома зазвонил телефон. Звонит мой педагог. «Ты что делал два дня назад? – Занимался. – Ну-ну, рассказывай! В общем, тебе повезло: очень маэстро Рота ты понравился, и он попросил меня побольше уделять тебе внимания и готовить тебя на разные конкурсы.»
Так что уже в годы учебы Фабио завоевал первые премии на национальных фортепианных конкурсах в Осимо и Риме, а закончил консерваторию в 1985 году – как говорят в России, с «красным дипломом», десять из десяти баллов. И меня пригласили на работу в оперном театре города Бари, Театро Петруцелли – гордость Бари, большой и красивый театр. Увы, в 1991 году он сгорел. Кстати, очень таинственная история – он сгорел из-за поджога, и это дело так и осталось нераскрытым. Но целый сезон я отработал концертмейстером и ассистентом дирижёра. А затем я подумал, что эту профессию я освоил, а надо мне продолжать учиться.
Однако прежде, чем приступить к серьёзному обучению, как дирижёр, Фабио решил достойно завершить своё фортепианное образование. В Женевской консерватории он получил «Diploma de Exceptionnel Virtuositè», а в Лондоне, в Королевской музыкальной академии – высший диплом «Piano Performer», что означает «Концертирующий пианист».
– И ты всё-таки стал дирижёром... Почему?
– Я стажировался в Женевской консерватории у знаменитой итальянской пианистки Марии Типо. Чтобы поступить к ней в класс, надо было пройти огромный конкурс. Я послал документы, и в сентябре 1987 года поступил. Со мной, кстати, поступил русский пианист Валерий Полянский, а всего поступило три человека из 25 – и я в том числе. Первый урок; я только присел к роялю, ещё даже не начал играть, а она вдруг спрашивает: «Скажи пожалуйста, а ты готовить умеешь?» Я замялся от удивления, потом отвечаю – мол, да, конечно! – «Это очень хорошо. Значит, ты сможешь стать хорошим музыкантом!». Затем я начал играть. Она послушала примерно полчаса, а затем вдруг и говорит: «Слушай, а ты не хотел бы стать дирижёром?» Меня уже спрашивали об этом и раньше, когда я работал в театре, и мне приходилось там дирижировать несколькими вещами. Но я не знаю… Она говорит: «Ты понимаешь, я вижу, что ты хочешь добиться от рояля такого звучания, на которое он не способен. Тебе просто нужен другой инструмент, и этот инструмент называется оркестр. Так что если появится у тебя такое желание, ты мне скажи – я знаю, к кому тебя направить». И с тех пор она стала приглашать меня на свои концерты – в Неаполе с оркестром театра «Сан-Карло» она играла Второй концерт Шопена; дирижировал Донато Рендзетти, больше известный, как оперный дирижёр. Он преподавал в академии города Пескара. Он сказал: приходи, и посмотрим. А мой опыт дирижирования был практически нулевой: только в театре, да и то, в основном, за кулисами. Очень волнуясь, я приехал и предстал перед маэстро. Он сказал: «Ну-ка, подвигай головой туда-сюда». Я покрутил головой. «Отлично! Ты можешь быть дирижёром».
– А почему именно головой?
– Я этого до сих пор не знаю! Но экзамен прошёл быстро и удачно. Маэстро мне сказал, что первый год я буду заниматься с его ассистентом, Джильберто Серенбе – это совсем малоизвестный дирижёр, но он оказался потрясающим педагогом! Мне стало так интересно с ним заниматься, что в результате я проучился у него три года. Он обладает совершенно фантастическими логикой и эстетикой дирижёрского ремесла.
Ещё мне очень повезло, что я встретился с Бернстайном – это произошло в 1989 году, за полтора года до его смерти, на его мастер-классах в академии «Санта-Чечилия». Затем он пригласил меня в Нью-Йорк. Невероятной особенностью Бернстайна было то, что если ты находился с ним в одном здании и слышал, как он исполняет или репетирует что-нибудь, то ты думал: «Какой же я раньше был дурак! Только так это и можно играть!». Когда он дирижировал, ты понимал, что только так и можно – и только так и надо! Удивительная была личность и дирижёрская харизма – будто он сам написал эту музыку.
– Но многие дирижёры и музыканты годами и десятилетиями работают в разных странах по разные стороны океана. Почему же ты решил связать с Россией не только творческую судьбу, но и стать российским гражданином?
– Не знаю... Я действительно, жил и работал в разных странах; в Канаде прожил десять лет. Но вот как только оказался в Петербурге, сразу понял: это моё. Как будто домой приехал! Конечно, у России и Италии много общего: огромная история, мало порядка, – смеётся Фабио. – Но в России ты вдобавок чувствуешь сам ход истории. Здесь необыкновенная публика – и в столицах, и на периферии. Многие говорили мне, что я сумасшедший: мол, зачем тебе российское гражданство. Но именно здесь я – дома! Наверное, это судьба.
Беседовал Кирилл Веселаго, «Фонтанка.ру»
Досье «Фонтанки»:
Фабио Мастранджело – лауреат международных конкурсов молодых дирижёров «Марио Гузелла 1993», «Марио Гузелла 1995» (Пескара, Италия), и «Донателла Флик 2000» (Лондон, Англия).
В 1997 году маэстро возглавил Симфонический Оркестр провинции Бари. В течение двух сезонов (2005-2007) был музыкальным руководителем Оркестра «Societ? dei Concerti» (Бари), с которым дважды гастролировал в Японии. В последующие годы Мастранджело сотрудничал с оркестрами Канады, Германии, Венгрии, Финляндии, Румынии, Эстонии, Латвии, Армении, Украины.
Успешно сложилась и карьера Мастранджело-пианиста. Он продолжает активно концертировать, выступает во многих городах Италии, Канады, США, и России. С 2001 по 2006 годы руководил международным фестивалем «Звезды Шато де Шайи» во Франции. Сотрудничает со студией звукозаписи Naxos.