Подделкам произведений искусства и скандалам вследствие этого посвящены тома. История их идет от сотворения человеком первых предметов, не связанных с выживанием
в агрессивной среде. Сегодняшний случай нам необходим как повод еще раз задуматься о несовершенстве наших критериев и мировоззрении, воспитанных на них, относительно прекрасного.
ДВ не Фейнберг. Но и не хуже
Прошу прощения, но мне придется излагать, как в стилистике рассказа. Отчасти.
Пару дней назад в Доме книги я рассматривал увесистый художественный альбом издательства «Слово»: «Графика русских художников от А до Я». На странице 246, посвященной литере «Ф», наткнулся на работу Леонида Евгеньевича Фейнберга (1896 – 1980) «У Мавзолея». Секундное дежавю исчезло. Я точно вспомнил, где, когда и при каких обстоятельствах я не только видел эту работу, но и принимал участие в ее создании. Вернее, крохотное. Но принимал.
Согласно изданию эта работа находится в частной московской коллекции и выставляется впервые. Работа выполнена на бумаге, в туши и акварели. Работа не датирована, но явно относится к двадцатым годам прошлого столетия.
При всем при этом учтите, что это не может считаться подделкой, так как у работы есть подпись – ДВ. Вот эти ДВ никак не бьются с инициалами автора, как их ни переставляй.
Чтобы не крутить вокруг да около, создавая детективную мелодию, опровергну чудесное воспоминанием: «Мой знакомый ДВ - глубокий пенсионер, вовсе неизвестный художник с отличным чувством вкуса и юмора. В конце девяностых годов получил небольшой заказик – необходима была небольшая работка, стилизованная под революционное время. Цена вопроса – не более 100 долларов. Ну, мало-немало, а на колбасу халтуры ему хватает. Он порылся в своем бездонном письменном столе и раскопал кипу вырезок из журналов годов так 70-х. На какой-то там мятой странице разглядел репродукцию Леонида Фейнберга. Она ему показалась забавной, простой в исполнении и подходящей под заданные заказчиком рамки времени. Я случайно зашел к нему в тот момент, когда он линеил репродукцию на квадраты, для того чтобы перенести в точности рисунок на более крупный формат и сделать трафарет. Как я выяснил недавно, когда он с удивлением и со смехом комментировал мне страницу № 246, он затем тушью прокатал трафарет и смочил рисунок в ванночке с акварелью. Акварель у него была старая – «Литхудфонда», а вот тушь - из канцелярских товаров, что на Петроградской. Будучи человеком основательным, он пожертвовал свой старый кусок ватмана. Ватман этот довоенный, он давно его купил у Нины Нератовой – супруги известного художника Сулима-Самуйлло, кстати ученика Филонова. Ватман этот, несомненно, дороже работы. Он с водяным знаком «Гознак». Ватман этот стирать можно. А если его потрясти, то какие он звуки издает! Театральные…»
Со слов моего знакомого, сама работа барахольная. За нее ему 100 долларов не дали, и он обиделся: «Уж больно ватман редкий был».
Через некоторое время это покупное вдохновение висело уже в антикварном магазине в начале Староневского. Картина была одета в паспарту, в новой изящной рамочке итальянского производства. И стоила уже 900 долларов США, но корректно не была датирована Фейнбергом. Это был примерно 2000 год. Соответственно, ныне бы она там висела за 1300 долларов минимум. Вскоре она исчезла.
Чтобы сохранить интригу, имя ДВ раскрывать не станем, если, конечно, московский коллекционер не потребует через суд.
Ну что, поговорим?
Вновь я ее увидел пару дней назад в Доме Зингера.
Так что работа эта ранее выставлялась (минимум дважды) и Фейнбергу она не принадлежит. Как она попала к московскому коллекционеру, приблизительно ясно. Есть у нас лишь один вопрос к атрибуции: как была расшифрована подпись ДВ? Очень любопытно.
Эта история, конечно, не об издательстве и коллекционере. Это повод поговорить за искусство.
Идем это мы на выставку. Предположим. Разбираются в тонкостях единицы. Нам необходим критерий. Он есть. Все по Экзюпери: «Этот художник недавно был продан за миллион!» Реакция: «Ах, какая красота!»
Пока работа «Фейнберга» находилась у моего знакомого, она являлась дешевкой прикольной, и притом подделкой. Из уважения к пенсионеру ее цена 80 долларов. Сегодня, судя по изданию «Слово», ее оценивают в несколько тысяч евро. Что-то изменилось в рисунке? Что альбом с репродукциями теперь на копейку подорожает – это понятно.
Появилось вдохновение? А после публикации вновь исчезло? А если бы старик скопировал или создал новый рисунок Модильяни, например? То – сенсация и состояние, очевидно. Вот, братцы, и все. Тема, разумеется, ненова. О ней созданы фильмы («Импрессионисты» - Франция), сериалы («Следствие ведут знатоки» - СССР) и так далее.
Тема неудобна искусствоведам. Искусствоведов тысячи, и все они образованны. Несомненно. Вот одаренных маловато. Ушли такие зубры, как Пунин, Сидоров, Лазарев. Их было-то человек двадцать. Только они, войдя в мастерскую, могли, не дойдя и трех метров до стола, вокруг которого собрались спорящие ценители, ответить на их вопрос: «Вот мы тут с час спорим…» И Виктор Лазарев отвечал: «Да уберите вы эту залепуху под Сомова».
Итак, что же является искусством? Цена на изделие культуры, а она немыслима без авто-графа и брендовости последнего? Или субъективное впечатление, перешедшее в массовое объективное восхищение? Отчего Сомов продался за 5 миллионов долларов? А Поленов - за полтора? Ценообразование зависит от того, сколько и насколько у нас богатые нефтяники? То есть Сомов растет в цене параллельно баррелю нефти на Лондонской бирже?
Но ведь это глупость. В этом мире явно все кем-то выдумывается. Если истина в последней инстанции – это аукционы Кристи, Сотби, то в них навалом скандалов и уголовных дел. Тогда искусство это что? Чтобы не изображать начитанность, предложу эксперимент: средний статистический и вдумчивый землянин приходит в Эрмитаж. А там к его приходу все таблички, указывающие на авторство, сняты плюс полотна вперемешку. Вот теперь скажи: что больше тебе понравилось? С внимательного я не потребую почему. А вот с образованного обязательно. И ответы его окажутся перпендикулярны общепринятым ныне канонам и, как следствие, ценообразованию. Вот там, в пустых от брендов залах, и живет чистое искусство.
P. S.
Не так давно АЖУР провел пресс-конференцию, посвященную оказавшейся у нас картине конструктивизма на подрамнике «Эрмитажа». Рама оказалась бывшая, и ее никто не крал. Подозрения же на то, что холст имеет отношение к культовому художнику революции Александру Родченко, были высокомерно отвергнуты (не беря даже холст в руки). Резюме титанов современности оказалось бесцеремонным – мазня.
У нас есть некоторая уверенность, что в скором времени техническая экспертиза и западная атрибуция подтвердят время создания работы – двадцатые годы. А если подтвердят, что это Родченко и оценят в миллион долларов? Вновь возникнет рассуждение об искусстве. Пока пыльная работа валяется у Андрея Константинова за столом, цена ей долларов двадцать. Через пару месяцев как грянет сенсация и - «Ах, какая красота!». И АЖУР - миллионер.
Отсюда как в анекдоте: «Сколько вешать граммов?!» Только непонятно, за что.
P. P. S.
«…Истину выкапываешь, а она в это время ускользает куда-то. Выкапывал-то истину, а выкопал - не скажу что…»
Фраза того же Писателя из «Сталкера».
ЕВ.
В фильме Андрея Тарковского «Сталкер» персонаж по имени Писатель рассуждает: «Вот стоит в музее какой-нибудь античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а ныне он вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью формы. Все охают, ахают.
Вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь шутник веселья ради. Аханье, как ни странно, стихает».
У нас сегодня чудесный информационный повод подтвердить размышления великого режиссера.
Полностью статью читайте в газете «Ваш Тайный советник» от 7 мая 2007 года.
в агрессивной среде. Сегодняшний случай нам необходим как повод еще раз задуматься о несовершенстве наших критериев и мировоззрении, воспитанных на них, относительно прекрасного.
ДВ не Фейнберг. Но и не хуже
Прошу прощения, но мне придется излагать, как в стилистике рассказа. Отчасти.
Пару дней назад в Доме книги я рассматривал увесистый художественный альбом издательства «Слово»: «Графика русских художников от А до Я». На странице 246, посвященной литере «Ф», наткнулся на работу Леонида Евгеньевича Фейнберга (1896 – 1980) «У Мавзолея». Секундное дежавю исчезло. Я точно вспомнил, где, когда и при каких обстоятельствах я не только видел эту работу, но и принимал участие в ее создании. Вернее, крохотное. Но принимал.
Согласно изданию эта работа находится в частной московской коллекции и выставляется впервые. Работа выполнена на бумаге, в туши и акварели. Работа не датирована, но явно относится к двадцатым годам прошлого столетия.
При всем при этом учтите, что это не может считаться подделкой, так как у работы есть подпись – ДВ. Вот эти ДВ никак не бьются с инициалами автора, как их ни переставляй.
Чтобы не крутить вокруг да около, создавая детективную мелодию, опровергну чудесное воспоминанием: «Мой знакомый ДВ - глубокий пенсионер, вовсе неизвестный художник с отличным чувством вкуса и юмора. В конце девяностых годов получил небольшой заказик – необходима была небольшая работка, стилизованная под революционное время. Цена вопроса – не более 100 долларов. Ну, мало-немало, а на колбасу халтуры ему хватает. Он порылся в своем бездонном письменном столе и раскопал кипу вырезок из журналов годов так 70-х. На какой-то там мятой странице разглядел репродукцию Леонида Фейнберга. Она ему показалась забавной, простой в исполнении и подходящей под заданные заказчиком рамки времени. Я случайно зашел к нему в тот момент, когда он линеил репродукцию на квадраты, для того чтобы перенести в точности рисунок на более крупный формат и сделать трафарет. Как я выяснил недавно, когда он с удивлением и со смехом комментировал мне страницу № 246, он затем тушью прокатал трафарет и смочил рисунок в ванночке с акварелью. Акварель у него была старая – «Литхудфонда», а вот тушь - из канцелярских товаров, что на Петроградской. Будучи человеком основательным, он пожертвовал свой старый кусок ватмана. Ватман этот довоенный, он давно его купил у Нины Нератовой – супруги известного художника Сулима-Самуйлло, кстати ученика Филонова. Ватман этот, несомненно, дороже работы. Он с водяным знаком «Гознак». Ватман этот стирать можно. А если его потрясти, то какие он звуки издает! Театральные…»
Со слов моего знакомого, сама работа барахольная. За нее ему 100 долларов не дали, и он обиделся: «Уж больно ватман редкий был».
Через некоторое время это покупное вдохновение висело уже в антикварном магазине в начале Староневского. Картина была одета в паспарту, в новой изящной рамочке итальянского производства. И стоила уже 900 долларов США, но корректно не была датирована Фейнбергом. Это был примерно 2000 год. Соответственно, ныне бы она там висела за 1300 долларов минимум. Вскоре она исчезла.
Чтобы сохранить интригу, имя ДВ раскрывать не станем, если, конечно, московский коллекционер не потребует через суд.
Ну что, поговорим?
Вновь я ее увидел пару дней назад в Доме Зингера.
Так что работа эта ранее выставлялась (минимум дважды) и Фейнбергу она не принадлежит. Как она попала к московскому коллекционеру, приблизительно ясно. Есть у нас лишь один вопрос к атрибуции: как была расшифрована подпись ДВ? Очень любопытно.
Эта история, конечно, не об издательстве и коллекционере. Это повод поговорить за искусство.
Идем это мы на выставку. Предположим. Разбираются в тонкостях единицы. Нам необходим критерий. Он есть. Все по Экзюпери: «Этот художник недавно был продан за миллион!» Реакция: «Ах, какая красота!»
Пока работа «Фейнберга» находилась у моего знакомого, она являлась дешевкой прикольной, и притом подделкой. Из уважения к пенсионеру ее цена 80 долларов. Сегодня, судя по изданию «Слово», ее оценивают в несколько тысяч евро. Что-то изменилось в рисунке? Что альбом с репродукциями теперь на копейку подорожает – это понятно.
Появилось вдохновение? А после публикации вновь исчезло? А если бы старик скопировал или создал новый рисунок Модильяни, например? То – сенсация и состояние, очевидно. Вот, братцы, и все. Тема, разумеется, ненова. О ней созданы фильмы («Импрессионисты» - Франция), сериалы («Следствие ведут знатоки» - СССР) и так далее.
Тема неудобна искусствоведам. Искусствоведов тысячи, и все они образованны. Несомненно. Вот одаренных маловато. Ушли такие зубры, как Пунин, Сидоров, Лазарев. Их было-то человек двадцать. Только они, войдя в мастерскую, могли, не дойдя и трех метров до стола, вокруг которого собрались спорящие ценители, ответить на их вопрос: «Вот мы тут с час спорим…» И Виктор Лазарев отвечал: «Да уберите вы эту залепуху под Сомова».
Итак, что же является искусством? Цена на изделие культуры, а она немыслима без авто-графа и брендовости последнего? Или субъективное впечатление, перешедшее в массовое объективное восхищение? Отчего Сомов продался за 5 миллионов долларов? А Поленов - за полтора? Ценообразование зависит от того, сколько и насколько у нас богатые нефтяники? То есть Сомов растет в цене параллельно баррелю нефти на Лондонской бирже?
Но ведь это глупость. В этом мире явно все кем-то выдумывается. Если истина в последней инстанции – это аукционы Кристи, Сотби, то в них навалом скандалов и уголовных дел. Тогда искусство это что? Чтобы не изображать начитанность, предложу эксперимент: средний статистический и вдумчивый землянин приходит в Эрмитаж. А там к его приходу все таблички, указывающие на авторство, сняты плюс полотна вперемешку. Вот теперь скажи: что больше тебе понравилось? С внимательного я не потребую почему. А вот с образованного обязательно. И ответы его окажутся перпендикулярны общепринятым ныне канонам и, как следствие, ценообразованию. Вот там, в пустых от брендов залах, и живет чистое искусство.
P. S.
Не так давно АЖУР провел пресс-конференцию, посвященную оказавшейся у нас картине конструктивизма на подрамнике «Эрмитажа». Рама оказалась бывшая, и ее никто не крал. Подозрения же на то, что холст имеет отношение к культовому художнику революции Александру Родченко, были высокомерно отвергнуты (не беря даже холст в руки). Резюме титанов современности оказалось бесцеремонным – мазня.
У нас есть некоторая уверенность, что в скором времени техническая экспертиза и западная атрибуция подтвердят время создания работы – двадцатые годы. А если подтвердят, что это Родченко и оценят в миллион долларов? Вновь возникнет рассуждение об искусстве. Пока пыльная работа валяется у Андрея Константинова за столом, цена ей долларов двадцать. Через пару месяцев как грянет сенсация и - «Ах, какая красота!». И АЖУР - миллионер.
Отсюда как в анекдоте: «Сколько вешать граммов?!» Только непонятно, за что.
P. P. S.
«…Истину выкапываешь, а она в это время ускользает куда-то. Выкапывал-то истину, а выкопал - не скажу что…»
Фраза того же Писателя из «Сталкера».
ЕВ.
В фильме Андрея Тарковского «Сталкер» персонаж по имени Писатель рассуждает: «Вот стоит в музее какой-нибудь античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а ныне он вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью формы. Все охают, ахают.
Вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь шутник веселья ради. Аханье, как ни странно, стихает».
У нас сегодня чудесный информационный повод подтвердить размышления великого режиссера.
Полностью статью читайте в газете «Ваш Тайный советник» от 7 мая 2007 года.