Специальная коллегия Министерства культуры одобрила концепцию развития Российского этнографического музея, предусматривающую строительство нового фондохранилища. К 1-му апреля 2010-го года поручено разработать техническое задание на его проектирование, а контролировать этот процесс будет замминистра Павел Хорошилов (он, например, курирует сейчас строительство Мариинки-2 в Минкульте). Где именно будет построено хранилище, окончательно не решено, но в качестве одного из возможных вариантов, по данным «Фонтанки», рассматривается завершение ансамбля по проекту организатора строительства музея архитектора Василия Свиньина.
Здание депозитария музея было им запроектировано в начале 20-го века — к решетке Михайловского сада должны были выходить вовсе не внутренние дворы музея, как сейчас, а еще один парадный фасад. Но Первая мировая война, а затем и Октябрьская революция, помешали реализации этого проекта. В свое время Свиньин успел даже заложить фундамент для фондохранилища, были уложены плиты, которые после 1917-го года перевезены на Марсово поле — сейчас они находятся в основании монумента. Именно историческое место вдоль решетки Михайловского сада обсуждалось на коллегии в Министерстве культуры.
Фондохранилище этнографическому музею действительно необходимо. Говорит об этом директор музея не первый год. И за то, что его, наконец, услышали, Владимир Грусман, как это ни парадоксально, может сказать «спасибо» злоумышленникам, организовавшим скандальную кражу в Эрмитаже, вскрывшуюся летом 2006 года. Именно после той громкой истории была создана комиссия под руководством тогда еще вице-премьера РФ Дмитрия Медведева, занявшаяся скрупулезной проверкой всех федеральных музеев. После комиссий Росохранкультуры, Роскультуры, прокуратуры, пробирной палаты и иже с ними, в акте о проведенных мероприятиях было записано — необходимо выделение средств для хранилища более чем 670-тысячной коллекции музея.
Существующее фондохранилище требует колоссальных затрат на создание условий хранения музейных ценностей, экспонаты размещены в подвальных помещениях, фонды перегружены. А крупнейшая в мире коллекция материальной культуры народов Евразии продолжает расти. Такие выводы сделала комиссия.
Конечно, чем труднее ситуация, тем изощреннее мысль российского народа, и РЭМ в этом отношении не исключение. Весной и осенью, во время наводнений поднимаются грунтовые воды, и вода в подвалах музея иногда доходит до нижних полок с экспонатами. Но зато именно в этнографическом музее разработали совместно с биохимиками антисептический препарат для борьбы с плесенью и грибком — сейчас на него получен патент. Главных хранителей РЭМ привлекают во все комиссии Министерства культуры. Специалистами по гидроизоляции в музее являются даже доктора исторических наук. Однако намного дешевле, чем постоянно бороться за экспонаты, все-таки было бы построить современное здание с современным оборудованием, считают в музее.
Говоря о ситуации с фондохранилищем, нельзя не вернуться к истории. Судьба архитектора Свиньина, строившего здание Этнографического музея, поистине трагична. В 1897 году он выиграл анонимный конкурс и получил возможность реализовать свою идею. Однако архитектурное сообщество конца 19-го — начала 20-го века, мягко говоря, не приняло вышедшего из народа самородка. Противники строительства смогли остановить работы, доказав, что в первую очередь необходимо построить выставочный комплекс Бенуа. Деньги были временно переведены на другой объект, а затем война 1914-го года полностью заморозила строительство. Музей был сдан недостроенным. Не нашел Василий Свиньин понимания и в послереволюционный период. Если в Академии художеств его считали «мужиком», то для революционеров Свиньин оказался «императорским архитектором», ведь он строил и проектировал императорский музей.
Автор проекта Этнографического музея дожил до 1939-го года, но был уже совершенно затравленным человеком. Унижения и оскорбления привели к тому, что Василий Федорович в последние годы жизни вообще стеснялся звания архитектора. Незадолго до смерти он полностью уничтожил весь свой архив, решив, что прожил жизнь зря. У Владимира Грусмана хранится письмо внучки Василия Свиньина Ариадны Полухиной-Свиньиной, которое в музее считают своебразным завещанием. Несмотря на неодобрение деда, Ариадна Николаевна пошла по его стезе, и хорошо известна и как архитектор, и как реставратор лениградской школы (по её проекту построено 5 домов в Ленинграде, и в реставрации полутора сотен она принимала участие).
«Недостроенное музейное здание лишилось половины своей экспозиционной и подсобной площади (что не могло не сказаться на его функциональной деятельности)... Стал невозможен сквозной обход коллекций и, наконец, центральный Розовый зал потерял смысл своей архитектурной композиции, так как он тоже был задуман проходным парадным памятным перестилем с монументом царя и заглавной экспозицией в виде горельефа, опоясывающего стилобат обходной колоннады. Пройдя по ней, через портал в центре задней стены, посетители должны были попадать по невысокому лестничному маршу через другой зал (уже в садовом корпусе) к выходу в парк... Проектная композиция внутренних пространств здания была уникальной и аналогов ей нет. Короче говоря, более преступного решения судьбы Этнографического музея, трудно было бы придумать», - пишет Ариадна Полухина-Свиньина.
Восстановить историческую справедливость — для руководства РЭФ возможно не менее важная мотивация, чем решить проблемы музея. Но легким этот процесс вряд ли получится. Министр культуры уже поручил своему департаменту экономики и финансов заняться согласованием с городскими властями земельных вопросов, подготовлено обращение в Смольный — ведь на части исторического участка в 50-е годы 20-го века было построено временное здание для декорационных мастерских Михайловского театра. В собственности города находится и часть земли. Кроме того, историческую сраведливость необходимо восстанавливать в исторической же части Петербурга.
Михаил Гончаров
Источник: