Михаил Демиденко: Неразбериха внутри комитета создала изжогу у вменяемых застройщиков
В своем первом интервью новый глава комитета по строительству Михаил Демиденко зарекомендовал себя абсолютным сторонником вице-губернатора Марата Оганесяна. Чиновник полностью разделяет не популярную у девелоперов городскую политику, согласно которой получить земельный участок можно только на торгах, а школу и детский сад придется возводить за свой счет. Демиденко рассказал «Фонтанке», как будут складываться отношения Смольного и застройщиков, где искать «мощных и дееспособных подрядчиков» и почему он больше не общается с бывшими работодателями – «Русалом» и «Реновой».
В приемной комитета по строительству лежат газеты с портретом Андрея Артеева и заголовком: «Отставка за бездействие». Но референт уже диктует телефонным просителям новое имя: «Де-ми-ден-ко Эм Вэ». Сам председатель принимает журналистов «Фонтанки» за вытянутым столом для совещаний.
– На постоянное рабочее место я еще не пересел. Только прицеливаюсь, – Демиденко кивает в сторону окна, где стоит пустующее кресло предшественника. – У вице-губернатора Марата Оганесяна, кстати, такая же манера – работать за переговорным столом. Он человек спортивный, любит пробежаться до телефона и обратно. Но у меня эта ситуация временная. Скоро в кабинете будет перестановка.
«Директор фонда - как дрессировщик львов»
Если не считать преобразований в интерьере, какое первое решение вы приняли, заступив на новую должность?
– Изменить функциональные связи в комитете и подведомственных подразделениях. В сложившейся структуре есть масса проблем, которые не позволяют получить результат. Предпринимаются быстрые шаги, которые в перспективе создают огромные трудности. На уровне проектирования иногда забывают прописать целые разделы, в результате на этапе составления рабочей документации бюджетное строительство дорожает на 20%. «А где их взять?» – думает заказчик и начинает бегать по кругу в районе Смольного проспекта и прилегающих территорий.
Этот забег приводит к тому, что мы не укладываемся в сроки, а подрядчикам говорим: слушайте, идите в суд, у нас денег нет. Комитет своими действиями провоцирует конфликты. Но такую ситуацию можно исправить простым решением: больше никогда не запускать проектирование в одну стадию – только в две. И улучшить качество работ.
«Изменить функциональные связи» – значит кого-то уволить?
– Вероятно, уйдут некоторые из зампредседателей, но имен я называть не стану. Лучше сказать им об этом лично и дать возможность оправдаться. Возможно, отдельные начальники управлений поднимутся в должности. Но главное – не это, а корректировка самой сути происходящего. В подконтрольном комитету Фонде капитального строительства и реконструкции, например, сейчас почти не создано горизонтальных связей. Разные блоки работают независимо друг от друга. Люди в проектном подразделении не заинтересованы в том, чтобы во время ввода в эксплуатацию все прошло гладко. Им легче потом писать массу замечаний, получая корону ценных специалистов.
Я попросил, чтобы мне привезли ленинградскую строительную документацию 1970-х годов. Буду изучать, она очень хорошо вписывается в современный, красивый проектный менеджмент. У нас же координация находится в зачаточном состоянии: директор строительного ГУПа, как дрессировщик между львами, бегает между подчиненными и каждого по отдельности заставляет делать цирковые па.
«Бюджетная стройка превратилась в подобие ада»
Одна из основных претензий губернатора к вашему ведомству – неумение расходовать средства. На сколько процентов комитет выполнит свой бюджет в 2013 году?
– Из 28 миллиардов, запланированных по Адресной инвестиционной программе, мы сможем освоить 20 (по состоянию на 1 августа было потрачено 5 миллиардов рублей. – Прим. ред.).
Место у вас – расстрельное. Даже если сможете удовлетворить коллег из Смольного, то бизнес окажется чем-нибудь недоволен.
– Претензии предпринимателей мне понятны. Неразбериха внутри комитета создала изжогу у всех вменяемых застройщиков и подрядчиков. Чиновники, не принимая работы, зацикливая их необъяснимым количеством замечаний, превратили бюджетную стройку в подобие ада. Я встречался с крупными петербургскими девелоперами, которые возводят жилье на собственных участках. Все они жаловались: мы не понимаем сложившуюся ситуацию и не сотрудничаем с комитетом, потому что там нет никакого порядка.
Во время официального представления коллективу вы заявили, что хотите привлечь «мощных и дееспособных подрядчиков». Где, в таком случае, их найти?
– Это те самые компании, которые есть в Петербурге, но отвернулись от нашего ведомства.
Москвичей приглашать на местные стройки станете?
– Нет. Это слишком сложно, да и малоэффективно. Вспомните историю с СУ-155. Нужны ли еще примеры? Московский строительный комплекс в городе и так представлен хорошо. А если судить по результатам торгов, на которые красноярские победители заявляются с 70%-ным дисконтом и заваливают всю работу, то мы открыты всей стране.
Будете менять стратегию по проведению конкурсов? Некоторые бизнесмены едва ли не открытым текстом называют ее коррупционной.
– Места в произошедших тендерах, и правда, занимали те, кто надо. Эта история, когда при организации закупки по 6 - 7 раз меняется техническое задание, не красит комитет. Когда оно сначала занимает 7, потом 40, потом 440 страниц, ни одному нормальному подрядчику невозможно подготовить пакет бумаг. Результаты этих роскошных конкурсов мы видим на петербургских стройках-полуфабрикатах. Печальные директора стоят с борсетками, в костюмах и с вселенской грустью в глазах. Потому что деньги кончились, авансов нет, и надо бы добавить еще.
Коррупцию вряд ли удастся полностью победить: она – кусок нашего естества. Вот есть человек, вроде бы нормальный, но дай ему власть – и тут же начинает рулить не в том направлении. Но мне кажется, что помешать, причем системным образом, воровству все-таки можно. Первый шаг мы уже сделали – отдали торги нашего ведомства в комитет по госзаказу. По-моему, решение элегантное. Хотя и не панацея.
«Зоопарк в Юнтолово не планировался»
До перехода в комитет вы работали советником вице-губернатора Марата Оганесяна. Чем занимались в его аппарате?
– Я курировал работу КГА, КГИОП, Госстройнадзора, вопросы, связанные с Генпланом, деятельностью комиссии по землепользованию. Там все наладили, нормально работает. Думаю, Генплан к концу этого года отправим в ЗакСобрание в откорректированном виде.
Подчиненным Оганесяна вы были и до переезда в Петербург. Может быть, уже появились какие-то совместные привычки?
– Еще с московских времен мы вместе проводим субботние объезды. Каждая суббота – рабочий день, даже более напряженный, чем понедельник.
В конце прошлой недели вы были на "Невской Ратуше"? Когда и в каком составе туда переберутся подразделения Смольного?
– О других ведомствах ничего сказать не могу, но единственный момент, который меня волновал, я уточнил. Из списка исполнительных органов, которые переезжают, был вычеркнут комитет по строительству. "Ратуша", как и все банковские объекты, находится в очень приличном состоянии, на стройке даже обеспечен запах цветов. Ольховский щеки надувает: мол, все сделаю в срок. Но сдачей в конце года там и не пахнет: есть только коробка, нет внутренней отделки. Для переезда еще многое нужно будет согласовать, так что даже в середине 2015 года он сомнителен.
Мы правильно поняли ваши слова: вы не хотите переселяться в "Ратушу"?
– На самом деле я считаю достаточно полезной такую концентрацию власти в одном месте – она сокращает сроки личного общения. Со стратегической точки зрения это хорошо. Но вот с военной – не очень. Одним махом можно лишиться всего объекта, – улыбается Демиденко.
"Невская Ратуша", кстати, – едва ли не единственный крупный проект, оставшийся в наследство от прошлой администрации. Среди зависших, пожалуй, можно еще вспомнить зоопарк. Будет ли он у нас?
– Я знаю точно, что станции метро с таким названием не появится. Потому что ее собирались разметить как раз в том месте (Юнтолово – прим. ред.), где зоопарк не планировался.
«Город продает участок за миллион, а получает обязательств на пять»
При вас, наверняка, начнется новый крупный проект Смольного – реконструкция центра. Представляете, с каким сопротивлением придется столкнуться – и жителей, и части депутатского корпуса?
– В нашем случае во главу угла надо ставить безопасность. Если мы видим, что здание аварийное и несет угрозу, нужно делать то, что требуется от государства. А не предлагать людям выбор: либо переселиться, либо погибнуть под завалами.
Вам не кажется, что, заботясь о безопасности, вы порой забываете о комфорте горожан? Комитет по строительству будет возводить маневренное жилье для переселенцев из центра на окраине Петергофа, но там совершенно не предусмотрено, например, больниц. Возмущена даже вице-губернатор Ольга Казанская.
– Что касается отсутствия медучреждения в этом районе, ее неправильно информировали. Там все будет в порядке. Просто между разными блоками правительства произошла техническая нестыковка.
Продолжая тему больниц, хочется узнать, какой политики город будет придерживаться в связи со строительством социальных объектов? Девелоперы до сих пор не понимают, что Смольный готов возводить за свой счет, а за что придется платить им.
– У комитета в составе Адресной инвестиционной программы сейчас более 100 объектов, их размещение подтверждено существующим дефицитом мест. Деньги на эти школы, поликлиники и детсады правительство изыскивает и выделяет. Что же касается новых сооружений на территориях массового жилищного строительства, то эта ситуация требует особых пояснений. Представьте себе: девелопер покупает у Смольного участок за миллиард рублей. Но по факту мы получаем от него обязательств на 5 миллиардов – дороги дай, инфраструктуру дай. Зачем городу развивать новые земли, если единственным «бонусом» становится такая нагрузка?
Марат Оганесян сделал логичное предложение: не блокировать движение инвесторов, но подключить их к финансированию соцобъектов. Многие респектабельные компании – ЛенСпецСМУ, ЛСР, NCC, ЮИТ, Setl City, Дальпитерстрой – с идеей вице-губернатора согласились. Отдельные застройщики оппонируют: мы создаем налоговые отчисления, таким образом, возвращая бюджету затраты на садики и школы. Но это такая эфемерная история, которую еще никто не посчитал и не оценил. Подобным исследованием стоит озаботиться, но пока надо решать лобовые проблемы.
Еще одна трудность, которая волнует застройщиков – выделение земельных участков. Вы согласны с позицией губернатора, считающего, что девелоперы могут получать их только на торгах?
– Полностью. Целевым назначением земля будет предоставляться только под социальные объекты, культовые сооружения, паркинги.
Вас не смущает, что такая практика противоречит Земельному кодексу, и ее успешно оспаривают в Арбитражном суде бизнесмены?
– Если мы в чем-то неправы, суд нас поправит. Я для себя другого способа реагировать не вижу.
А как вы отреагируете на возможный снос домов в Коломягах? Судебного решения об этом добился Госстройнадзор. А там уже люди живут.
– Вопрос стоит именно так: решение судов должно быть исполнено, если его не отменит высшая инстанция. Я не знаю, как иначе остановить стихийное развитие города, когда в сложившихся районах малоэтажной застройки появляются высотные дома. Как вариант, Смольный должен был участвовать в этом процессе изначально и заранее предупредить всех, что с социально-экономической точки зрения мы не можем сохранить существующие параметры застройки и должны идти на повышение.
Может быть, девелопер в данном случае и не прав. Но сносят 4-этажные здания, а рядом спокойно стоят 25-этажки.
– Есть проблема. Коломяги - один из самых показательных примеров градостроительной неразберихи, когда остров одноэтажного строительства находится внутри каньона 25-этажных монстров, а рядом можно найти еще и двух-трехэтажные дома. Такой район можно развивать только через утвержденные, согласованные и выверенные проекты планировки и межевания территорий. Если их нет, хаос создается под брендом: «Моя земля, что хочу, то и сделаю». Но, когда начинаешь разбираться, оказывается: нужно либо ущемить, либо компенсировать права еще пятерых, чтобы создать вокруг дома, возникшего по такому принципу, пожарные подъезды, паркинги, зеленку. У девелопера есть его маленькая правда: «Я построил. Да что же вы делаете, сволочи? У меня дольщики, они страдают!» Хорошо, мы оставим, как есть. Но что говорить всем остальным? И почему бюджет должен тратиться, чтобы сделать хорошо смекалистому застройщику? Тонкий вопрос, он будет решаться не сразу, и не с плеча.
«Автомобиль, который заводится»
«Зеленка» – армейский термин. Вы начинали карьеру как военный, даже в горячих точках служили. Где успели повоевать?
– Я был помощником по комсомолу, потом замкомбата в Софринской бригаде особого назначения МВД. Во время бакинских событий 1989 года нас отправили в Азербайджан на бортах, которые советских ребят привезли из Афганистана. Потом были Фергана, Тбилиси, Нагорный Карабах, Нахичевань, Литва, Душанбе, Ош, Дагестан, Хасавюрт. Помню, как 45 суток, не выходя, просидел в вильнюсском доме печати. Мне дали взвод спецназа и сказали: «Стойко оборонять». На 23 февраля я нашел красный флаг, сфотографировался с ним, а потом местная пресса написала: «Это враг литовского народа».
У вас четверо детей. Чем они занимаются?
– Старшая дочь закончила факультет социологии Московского областного университета и воспитывает внука. Сын по образованию юрист, работает в девелоперской структуре в Москве. Младшим детям – Татьяне и Макару – 13 лет и 8 лет. В сентябре они перейдут в петербургскую школу.
Решили обосноваться в Северной столице?
– Да, перевожу семью, продал квартиру в Подмосковье и покупаю жилье здесь. У меня жена из этого города родом, теща тут живет. Сын у меня здесь родился. Да и первое образование я получил в Ленинградском военно-политическом училище в Сосновой Поляне.
До перехода в госорганы вы занимались девелопментом в «Ренове», «Русале» и других крупных компаниях. Что самое интересное построили?
– Квартал «Бажовский» в Екатеринбурге. Его возводила структура Марка Бузука, правой руки Виктора Вексельберга. Она купила подшипниковый завод в центре города, но чтобы создавать что-то на его месте, надо было провести рекультивацию глубиной 5 метров. Мы с архитектором придумали оригинальную концепцию: извлекли грунт и устроили под всей территорией квартала паркинг. Для «Банка Москвы» я достраивал после 17-летней заморозки здание гостиницы «Сокольники». Вообще, время работы с Андреем Бородиным было очень интересным. Под моим началом было 160 объектов «Банка Москвы» в его рассветном понимании, 30 строек по всей стране, постоянное обслуживание имущественного комплекса. И так – в течение трех лет, пока не поругался с Бородиным из-за вопросов больше эмоциональных, нежели производственных.
Вы готовы поддерживать проекты экс-партнеров по бизнесу в Петербурге?
– Я связи с ними утратил. Но «Русал» захочет построить здесь алюминиевый завод – тогда поговорим.
Какого результата вы бы хотели добиться, что оставить после себя?
– Я отвечу в форме аллегории. Представьте себе: у вас есть автомобиль, который не заводится, чихает, стреляет, постоянно ломается. И вот, после многих часов ремонта вы вытираете руки, отходите от него, а он работает как часы. При этом в машину приятно сесть и добраться до нужного места. И это можете сделать не только вы, но и любой другой водитель.
Какая у меня цель? Построить 20 садиков и 100 школ – сомнительное полагание. Я хочу наладить нормальную, ритмичную работу комитета. Ведь государственная власть – не спринтерский забег от старта до финишной ленты, а правильно и без сбоев работающий механизм.
Господин Артеев почти не общался с прессой в течение 10 месяцев работы в комитете, вы же с этого фактически начинаете. Можно надеяться, что информационная политика комитета и дальше будет открытой?
– Абсолютно.
Александр Горшков, Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»