«Нужно строить больше жилья и приближать инфраструктуру к жителям»

Несколько не самых лучших образцов зодчества начала 2000-х привели к тому, что жители Петербурга с опасением смотрят на современные и оригинальные проекты. Но если центр для экспериментов закрыт, то спальным районам, например, Приморскому, новые идеи могут дать дополнительный импульс для развития. С Сергеем Орешкиным мы поговорили о современной архитектуре, формировании района вокруг единственного небоскреба Северной столицы и о том, как изменится девелопмент после эпидемии.

— Мешает ли коронавирус работе архитекторов?

— Большинство сотрудников перешло на удаленную работу, и это было не так уж просто — поначалу много времени тратилось на коммуникации, к тому же не у всех людей условия дома позволяют обустроить рабочее место. Важно, что ни один проект из тех, в которых мы участвуем, не остановился, хотя от некоторых заказчиков этого можно было ожидать. А вот объем новых запросов в бюро упал. Если раньше девелоперы проводили тендеры на проектирование новых объектов чуть ли не каждый день, то теперь — от силы раз в неделю. Пока не видна устойчивая экономическая перспектива, новые проекты готовы запускать далеко не все.

— Как это отразится на строительном рынке?

— Архитекторы первыми почувствовали снижение активности девелоперов. Сейчас поставщики окон, дверей, фасадов, монолитных конструкций загружены старыми проектам, но через год-полтора, когда объемы заказов упадут, и они ощутят эффект кризиса.

Но невзирая на проблемы в текущем моменте, именно сейчас есть возможность выйти с новаторскими, современными идеями новых домов, которые должны быть максимально экономными и концентрированными. Я всегда говорю: посмотрите, что делает ИКЕА. Заходишь в магазин и видишь маленький-маленький уголок – кухню или гостиную, которые максимально плотно насыщены деталями. Архитектурные проекты тоже надо прорабатывать с максимальным вниманием ко всем элементам. На малых объектах — в коттеджах — это уже происходит, как это сделать в масштабе жилых комплексов, пока непонятно, но к этому все идет.

— Вы говорите, что проекты должны стать компактнее и экономнее. Будут ли тогда после кризиса актуальны масштабные объекты, которые были заявлены ранее: Тучков буян, новая ледовая арена СКА, музей блокады? Не придется ли их «урезать»?

— Нужен индивидуальный подход. Возьмем Музей Блокады — он обязательно должен где-то появиться, ведь прошло уже столько лет, все остальные мировые печальные события получили свои крупные музеи. Существующий музей, конечно, неплох, но ему не хватает масштаба для размещения всей экспозиции — в годы создания, к слову, она доходила до 40 тыс. кв. м.

Не надо бросаться деньгами, ведь непонятно, как будет развиваться экономика, но и отказываться от проекта только из экономии — не стоит. Нужно четко понимать, станет ли проект драйвером для развития района, где он появится, даст ли он необходимый эффект или будет стоять пустым. Возьмем строительство ледовой аренды на месте СКК. Сейчас, когда идут разговоры о безопасности массовых мероприятий, необходимо продумать рентабельность: если объект окупается при 10 тыс. зрителей, то, рассадив всех в шахматном порядке, мы увеличим срок возврата средств в 3 раза. Готов ли к этому инвестор?

Но все равно нужно не забывать, что любая стройка «тащит» за собой огромное количество разных индустрий, создает рабочие места, а в результате — оживляет район.

— Соответствуют ли мировым трендам в архитектуре новые проекты, которые строятся или проектируются сейчас в городе?

— Петербург ищет свои пути в архитектуре. Но мировая практика индивидуалистична, за рубежом десятилетиями идет поиск ярких эпатажных личностей. В итоге в период бурного экономического роста с 2003 года до кризиса 2008 года в разных частях света появились проекты, которые, скорее, красивы и оригинальны, чем функциональны. Можно вспомнить имена Захи Хадид, Бена ван Беркеля — в их проектах присутствуют сложные формы, которые создаются, с одной стороны, бионически, с другой, исполнены в стали, в металле. Петербург зацепил этот тренд на новом стадионе «Зенит Арена», но Кисе Курокава все-таки архитектор старой закалки, поэтому у него преобладал функционалистский подход. Мачты в виде шпилек-иголок — предел бионической архитектуры в этом проекте. Отголосок этого тренда есть и в башне «Лахта центра», но тоже довольно осторожный — скрученная звезда в плане. Но в целом и масштаб самого объекта, и подход к нему действительно можно считать вполне европейским.

Архитекторы и девелоперы сначала испугались кризиса 2014 года, а теперь и коронавируса, поэтому сложно ожидать, что в ближайшее время в мире будут появляться какие-то сверхъяркие проекты. И, конечно, каждому архитектору для воплощения его фантастических идей нужен фанат-инвестор. Например, для Гауди таким стал дон Гуэль, который накопил денег на торговле пряностями – результатом стал парк Гуэль, знаменитые жилые дома, вложился он и в Саграду Фамилию. В Мальмё есть сумасшедший проект: знаменитый танцующий торс, дом со скрученной конструкцией, в котором продали буквально две квартиры — так ранее успешный инвестор решил себя увековечить и потерял огромные деньги. Такие фанаты идут по очень рискованной дорожке: их деньги могут сделать архитектора великим, но проект, скорее всего, не принесет прибыли.

— Градостроительная политика в Петербурге четко направлена на защиту исторического центра. А где все-таки могут появляться нестандартные здания?

— Сложная структура согласований появилась не сразу. Ограничения начали вводить после того, как в 2003 году город захлестнула бешеная волна девелопмента, которая пришла вместе с большими деньгами. Но сейчас в центре города строить вообще невозможно — здесь может быть только мимикричная, или, как сейчас говорят, контекстная архитектура. А любые яркие объекты — особенно стеклянные — вызывают у чиновников и населения негативную реакцию. Надо признать, что градостроительных ошибок в центре города немало. Главная причина — у архитекторов не было возможности осмотреться, углубиться в тему. Все приходилось делать очень быстро, это были, по сути, двухдневные эскизы — а теперь ими застроено полгорода.

В последние годы строить стали меньше и лучше, но негативный фон никуда не делся. К сожалению, люди ругают, в первую очередь, архитекторов. Хотя их вина в том, что пошли на поводу у девелоперов — надо было образовывать, просвещать, но дорогая земля требовала быстрых решений, а они редко бывают удачными.

Нужен был четкий алгоритм: где и как проектировать фоновую архитектуру, а где — эксклюзивные здания. Это может быть музей, театр, спортивный комплекс — архитектура таких объектов должна привлекать внимание. И конечно, их нужно строить только на конкурсной основе, потому что одна команда не сможет продемонстрировать широкий спектр решений. Укаждого архитектора складывается свой набор «штампов», он не может проектировать в 20 стилях сразу.

Нужны в городе и новые высотные доминанты. На наш взгляд, необходимы тонкие акценты, которые не заслоняют силуэты зданий — таким и получился шпиль, который мы спроектировали в проекте Golden City на намыве Васильевского острова.

— Если в центре строить нельзя, то можно ли создавать что-то новое в спальных районах, например, в Приморском? Тем более, что небоскреб там уже построили…

— Сейчас в Пьяной гавани Приморского района мы проектируем отель для застройщика PLG. Это очень перспективное место с песчаным пляжем — редкий уголок запустения, которые все еще встречаются в обжитых районах. Восприятие этой местности кардинально поменялось после появления Западного скоростного диаметра — если проехать по трассе со стороны Васильевского острова, то видно и парк 300-летия, и «Лахта центр», и застройку 90-2000-х — место для обзора крайне удачное. Южная часть побережья еще и солнцем освещается весь день — примерно, как на Петропавловке. Нам важно, чтобы главный фасад оказался со стороны ЗСД, а вид сверху — это, фактически, пятый фасад здания, который будут видеть проезжающие.

В целом же район по-прежнему неоднородный — тут и жилые комплексы эпохи развития девелопмента, и большие магистрали — улица Савушкина и Приморский проспект, разрезающие Приморский район на две неравные части. Но район преображается - рядом с нашим проектом должна появиться современная штаб-квартира компании Jet Brains, которая занимается разработкой программных продуктов. Их проект создан знаменитой UNStudio Бена ван Беркеля — именно она выиграла в свое время конкурс на создание театра Эйфмана на проспекте Добролюбова, который так и не построен. Они задали очень высокий уровень для нового строительства в этой местности.

Чуть дальше от отеля PLG — пешеходный мост с выходом к стадиону. Для гостиничного объекта это большой плюс, ведь рано или поздно зрелища вернутся.

— Первый вариант инвест-отеля получил ряд замечаний на Градсовете в конце прошлого года. Какие трансформации ждут здание?

— Нам нужно найти баланс, чтобы объект был не слишком брутален, но при этом не напоминал жилой дом. Совет предложил нам проредить застройку, чтобы, в частности, оставить вид на море для жилого комплекса, расположенного чуть дальше от берега. Для этого мы понизили основную часть нашего здания, изменили конфигурацию террас.

Много обсуждалось технических моментов — доступ к ресторанам и спортивной инфраструктуре снаружи и извне, подъезды, входы со стороны набережной — к слову, мы хотим, чтобы эта часть была полностью пешеходной. В ближайшее время мы представим новый, облегченный проект, который останется зданием нового формата, максимально решающим задачи как краткосрочного, так и длительного проживания постояльцев.

— Как задействована в проекте набережная?

— Безусловно, и мы, и соседи думаем о благоустройстве. Но как это будет сделано, кто будет финансировать — вопрос пока не решен. Формат набережной может быть разным — от пейзажного парка или пляжа до эспланады. Пока у нас смешанный вариант.

— Развитие гостиничной недвижимости сегодня актуально для города?

— Петербург боролся за увеличение турпотока десятилетиями. Наше бюро проектировало новый пассажирский порт, и, когда он заработал, мы наблюдали, как каждый год росли цифры приезжающих на круизных лайнерах. Коронавирус внес свои коррективы, но туриндустрия справится и с этим. Появились новые задачи - как безопасно доставить туристов в гостиницу, например. Для Приморского района ответ очень простой — ЗСД позволяет быстро привезти людей из аэропорта и морского порта.

Но тут новые вопросы. Как уменьшить плотность проживания? Как накормить всех, не создавая скопления вокруг шведского стола? Я думаю, что решение всех этих задач привнесет даже в эконом-сегмент гостиничного бизнеса элементы более высоких классов. Любой повод можно использовать для развития. Проблема у инвестиций в отели одна — очень долгая окупаемость проектов, 12-15 лет. И только потом можно получить прибыль - если не будет очередного кризиса. Нам понятны сомнения инвесторов. Поэтому необходимо тщательно прорабатывать проект, так как и от этого зависит рентабельность гостиницы.

— Чем обычная гостиница отличается от апарт-отеля с точки зрения архитектуры?

- В сервисной недвижимости (апарт – и инвест-отели) очень большая линейка номеров: от стандартных, с обслуживанием для кратковременного проживания до больших, квартирного типа. Как правило, когда мы получаем квартирографию жилого комплекса или номерной фонд гостиницы, то формируем шаг несущих конструкций. Здесь из-за множества вариантов пришлось поработать в том числе над этим.

Создание апартаментов – это общемировой тренд. Сегодня нет крупной отельной сети, которая не создавала бы блоки для длительного проживания. В то же время у апартаментов есть плюсы по сравнению с обычными домами – обслуживание, наличие парадного вестибюля, спортивной инфраструктуры. Все это приобретает особое звучание в новых условиях – если бассейн находится внутри комплекса, то проще организовать логистику, выделить индивидуальное время посещения, уменьшить возможность скопления большого количества людей.

-То есть архитектура будущего должна обеспечить возможность для самоизоляции?

- Вряд ли эта эпидемия последняя, а значит, девелоперам уже сейчас надо думать о том, как жить и продавать объекты в новых условиях. Например, у нашего проекта в Пьяной гавани большая входная зона, плюс отдельные выходы снаружи, позволяющие попадать в здание изолированно от других постояльцев.

Девелоперам придется увеличивать количество лифтов, уменьшать число жилых юнитов на этаже. В целом же опыт самоизоляции показал, что людям нужно личное пространство - у каждого должна быть, как минимум, своя комната. Сейчас мы видим, что растет спрос на коттеджи, на малоэтажное жилье. Но одновременно не падает спрос и на квартиры-студии, рассчитанные на минимальный бюджет. Однако ни о какой изоляции больного или карантине в таком жилье, где обычно селится семья из 2-3 человек, и речи быть не может. Важно повышать уровень жизни людей, строить больше проектов, делать их доступными, а также приближать социальную инфраструктуру к домам, чтобы люди не возили детей на занятия в секциях через весь город.