Что 100 лет назад петербуржцы делали на дачах
Традиция ездить летом на дачи существует в Петербурге столько же, сколько существуют железные дороги, с помощью которых это можно делать. 100 лет назад с весны до поздней осени за город переселялись почти все столичные обыватели от низшего среднего класса и выше. Универсализированный современный мир почти стер разницу между жизнью в городе и на даче. Но прежде дачная жизнь и жизнь в городе были двумя разными жизнями одного и того же петербуржца.
Как искали дачи
Мотивы выезда на дачу были примерно такими же, как и сейчас: потребность в свежем воздухе. Хотя машин тогда в Петербурге практически не было (перед войной они исчислялись тысячами), но не было и очистки канализационных стоков, так что в городе случались даже эпидемии холеры. Кроме того, снимать дачу стоило дешевле, чем квартиру, на аренду которой могло уходить до половины семейного бюджета. Правда, оставив квартиру весной, осенью приходилось искать новую. И если квартиру искали дешевую, на последних этажах, то отцу семейства приходилось не один день бегать вверх-вниз по лестницам, пока он находил подходящий вариант.
Однако и поиск дач был занятием не менее трудозатратным. «Начинали искать дачу в марте, когда еще снег лежал и ничего видно не было, – писала Тэффи. – “Здесь у нас чудесный цветник, – поет дачевладелица, указывая на снежную полянку. – Тут вам все беседки и фонтаны. Сейчас, конечно, ничего не видно – все под снегом, но летом – благодать”. Приезжаете летом с детьми и возами – ни цветника, ни беседки. Один частокол и палка из-под розы. А вместо фонтана собачья будка. И сама хозяйка удивляется: “С чего вы взяли? Цветы? Ничего подобного. Цветы вы должны сами садить. От хозяйки вам полагается только пространство”».
Дачу можно было найти по объявлению в газете, но всегда вернее ехать и смотреть своими глазами. Роль риелторов выполняли деревенские мужики. Они встречали на станции отцов семейств, отправленных на разведку, и предлагали показать им лучшую из имеющихся в поселке дач. После чего сажали на телегу и везли к своим кумовьям. По дороге на телегу набрасывались уже поджидавшие ее булочник, зеленщик, молочник и т.д., которые договаривались с будущим дачником, что будут поставлять ему свои товары, и брали адресок.
Следующей задачей было перевести семейство с многочисленным имуществом. Имущество подвергалось особенному риску, поскольку ломовые извозчики бывали нетрезвы. Судя по количеству шуток на сей счет в тогдашних газетах, это была общая проблема. Мебель, если от аренды городской квартиры на лето отказывались, свозили на склады.
К тому времени сформировались основные дачные направления и популярные дачные поселки – в красивых местах, у железной дороги и недалеко от города. Крестьяне, которым посчастливилось жить в этих поселках, строили на своих участках новые дома и сдавали их горожанам.
Владельцы больших участков земли делили их на мелкие и продавали под дачное строительство. Тогда же были изобретены и коттеджные поселки: теплые зимние дачи становились дешевой альтернативой городским квартирам. «Чем за квартиру чужую денежки вечно платить, зимнюю дачу большую можно в рассрочку купить», – гласила реклама одного из таких поселков. Петербуржцев, зимовавших на дачах, называли «зимогорами» (их нужно не путать с «земгорами» – земскими организациями, помогавшими в войну в снабжении русской армии, – и «земгусарами», работавшими в «земгорах»).
Зимогорские поселки росли в окрестностях Петербурга с не меньшей скоростью, чем дома в самом городе, переживавшем строительный бум. Купец первой гильдии Матвей Сегаль скупал пригородные земли, дробил их на мелкие участки и перепродавал, так что, по воспоминаниям современников, «почти во всех дачных местах и пригородах были «проспекты Сегаля». Для дачного строительства разрабатывались типовые проекты – от «образцовых курятников» и бань до «двухэтажных доходных дач». Они издавались в виде специальных альбомов.
Внутри этих поселений было подобие самоуправления – Общества благоустройства, которые ведали содержанием дорог, мест для купания, соблюдением градостроительных нормативов, организовывали дачные театры и библиотеки. Поднимались вопросы об организации местных школ, чтобы дети зимогоров не ездили каждый день в город. Однако платежи в пользу таких обществ не были обязательными, что серьезно сокращало их возможности.
Что делали на дачах
Летний день дачников начинался с визита булочника и молочника. Потом отцы семейств и прочие, кому нужно на службу, распихав по карманам бутерброды, бежали на поезд.
«Дачным часам никто не верит. Живут по поездам, по пароходам, по мороженщику и по чиновникам, – писала Тэффи. – Вот длинная улица, упирающаяся в вокзал. На ней – два ряда дач. Перед утренним девятичасовым поездом в одном из окошек каждой дачи появляется встревоженная физиономия и следит. Появилось вдали облачко пыли…
– Кто? Кто? – проносится по всей улице.
– Нет, это еще только полковник, – спокойно говорят одни. Но рыжий чиновник с кривой кокардой, живущий по полковнику, срывается с места и, прихватив портфель, бежит на вокзал.
Завидев его, начинает колыхаться толстый акцизный. По акцизному живут два учителя, по учителям – дантист, по дантисту – банковский чиновник, по банковскому чиновнику – студент-репетитор, по студенту – музыкальная барышня, по барышне – конторщик в желтых башмаках, по конторщику – докторшин жилец, по жильцу – господин с двумя мопсами. Раз случилась катастрофа: полковник проспал...»
Экзотическая дачная жизнь необыкновенно вдохновляла тружеников модного тогда жанра фельетона, которые описывали ее подробнее, чем жизнь в городе.
Если дачников не будили громкие выкрики торговцев-лотошников, это делал дачный дворник, принимавшийся с утра пораньше что-нибудь к чему-нибудь приколачивать. Справившись с этим, он начинал мести улицы, поднимая вверх столбы пыли. Приглядывая вполглаза за играющими на улице младшими детьми и с трудом усадив старших готовиться к переэкзаменовке, матери семейств вместе с прислугой принимались за хозяйство. К переэкзаменовкам готовили репетиторы – такие же дачники-студенты, недостатка в которых не было. Вечером дачников могла ждать новая напасть – внезапные гости из города, приезжающие всем своим семейством. Ближе к ночи на какой-нибудь из дач ставили на террасе граммофон и устраивали танцы. Пока граммофон не замолкал, поселок заснуть не мог.
Главными врагами дачников, помимо мух и комаров, были собственные дачевладельцы-крестьяне и местный лавочник. Лавочник-мироед, заламывающий непомерные цены, становился врагом с самого начала. Крестьяне сначала услужливо кланялись, но в конце лета, когда получали все причитающиеся деньги, прекращали выделываться.
Газета «Петербургский листок» приводит следующий диалог крестьян дачевладельцев:
«– Митюха, моих дачников третьего дня обокрали, а вчерась они уехали.
– Моих, Пантюха, завтрева обкрадут, а послезавтрева они удерут!»
Вместе с дачниками летом за город перебирались и городские нищие, которые тут же придумывали себе соответствующие легенды, превращаясь в погорельцев.
Молодежи жилось веселее: собирали поселковые команды для новой модной игры в футбол, по выходным ставили в дачных театрах самодеятельные спектакли, но главное – можно было записаться в местную пожарную дружину. Деньги на нее собирали от платы за танцевальные вечера – в Сиверской, например, за два лета к 1913 году скопили на пожарное депо, два пожарных хода (телеги) и все оборудование.
Дачники, жившие на заливе, катались на лодках и купались. На пляжах уважающие себя люди не лежали: были специальные купальни типа платформ на сваях, соединявшихся с берегом мостками. В них продавались абонементы на весь сезон, а часы купания делились на мужские и женские.
К запретным удовольствиям относились азартные игры, которые были настоящим бичом дачной жизни. Играли в карты и тотализатор – «тотошку». Играли в дачных клубах, тайных дачных притонах, на вокзалах в ожидании поездов, в вагонах по пути в город и обратно. Проигравшийся «тотошник» был привычным типом из дачной жизни.
Осенью, как можно позже, чтобы поменьше платить за квартиры, горожане съезжались в Петербург. После них в деревнях стоял вой – выли собаки, которых они заводили по весне, чтобы отпугивать воров.
Антон Мухин
Досье
Какие места были популярны 100 лет назад у дачников
Варшавская железная дорога
Александровка. Близость к городу привлекала небогатых дачников, многие из которых становились зимогорами.
Гатчина. По воспоминаниям современников, «поезд стоял здесь 10 минут ради буфета: каждый считал своим долгом обязательно выскочить и съесть знаменитый гатчинский пирожок». Здесь любили селиться отставные военные, а в 1911 году открылась офицерская воздухоплавательная школа, превратившая город в авиационную столицу.
Сиверская. Здесь жили представители всех слоев общества: нобилитет имел дачи вдоль Оредежа, люди попроще снимали дома у крестьян. Многие землевладельцы продавали часть своих имений под дачную застройку.
Балтийская железная дорога
Лигово. За счет близости к городу поселок быстро рос, селились в основном небогатые дачники и зимогоры. Главной достопримечательностью Лигова был Полежаевский парк, довольно скоро, впрочем, загаженный дачниками.
Стрельна. Фешенебельное дачное место с яхт-клубом, курзалом и циклодромом, где катались на велосипедах. Дачники победнее селились по другую сторону железной дороги, в сторону Ропши.
В Петергофе наемных дач не было – только собственные резиденции, зато от Петергофа до Ораниенбаума тянулись популярные недорогие дачные поселки, самым оживленным из которых был Мартышкино.
Красное Село было местом летнего лагеря гвардии. Здесь жили только семьи офицеров, причем их дома красились в цвет полков, где они служили. Дальше были лагеря юнкеров, а следом, в Дудергофе, начинались дачные станции – Тайцы, Пудость, Мариенбург.
Царскосельская железная дорога
Само Царское Село, где круглый год жил Николай II, с точки зрения обывателей было «скучным местом». Дачников там практически не было.
В отличие от него, Павловск пользовался популярностью у дачников всякого достатка. Здесь был знаменитый вокзал с концертным залом, в который приезжали не только с ближайших дач, но и из Петербурга.
Северная железная дорога
Популярными дачными местами, начинавшими застраиваться в 1910-е годы, были Пелла, Мга, Понтонный, Саперный, Усть-Ижора. Там селились небогатые дачники.
Финляндская железная дорога
Репутацию «веселых» и недорогих имели Ланская, Удельная, Озерки, Парголово. За финской границей – в Оллила (Солнечное), Куоккала (Репино), Териоки (Зеленогорск), Тюрисяви были дорогие виллы. Хотя никакого пограничного досмотра не было, пересечение границы ощущалось: здесь ходили свои деньги, а петербургских дачников поражала честность финнов: по воспоминаниям современников, финны могли выгрузить с парохода на пустую набережную груз, который на следующий день забирали жители хутора, которым он предназначался.
Сестрорецкая железная дорога
Коломяги – уютное место с недорогими дачами.
Лахта и Ольгино пользовались популярностью благодаря заливу.
Лисий Нос (тогда – Раздельная), наоборот, популярностью не пользовался, здесь казнили террористов.
Дальше – снова любимое дачное место, Разлив.
В Сестрорецке, по воспоминаниям современников, было хорошо, но постоянная стрельба с Сестрорецкого оружейного завода немного утомляла.
Дальше был Сестрорецкий курорт, на котором «главным занятием был флирт, а не лечение».
Из газет 1912 года
По финляндской чугунке
Краткие характеристики дачных мест
Ланская. Та же Черная речка с цыганками, тотошницами, квартирами жокеев, конюхов и т.д.
Удельная. Два сумасшедших дома, одна частная психиатрическая больница, амбулатория некоего шустрого шарлатана, 2 казенки, 4 виноторговли – вот прелести Удельной.
Озерки. Это притон арапов.
Шувалово. Притон шулеров.
Парголово. Сборный пункт петербургской бедноты и беспечного хулиганья.
Левашово. Аристократический пункт всей финляндской чугунки.
Графская. (ныне Песочная) Излюбленный еврейский поселок.
Дибуны. Излюбленный польский поселок.
Оллила (ныне Солнечное). Когда-то было дачное место, теперь напоминает Андреевский рынок
Куоккала (ныне Репино). Не Куоккала украшает «Пенаты» И. Репина, а «Пенаты» И. Репина украшают Куоккалу.
Келломяки (ныне Комарово). Вот тут действительно попахивает Финляндией.
Терриоки (ныне Зеленогорск). А тут опять Екатерининским каналом попахивает.
Дачные пословиц и поговорки
Кто в вагоне Финляндки не бывал, тот Богу не маливался.
Разбойник грабит в лесах, а дачный лавочник – у себя на весах.
Танцульки и театр-сарай – вот и весь дачный рай.
В дачном парке сплошь хулиганы и огарки.
Автомобили последнюю телку задавили.
Какой тут сон, коли до петухов граммофон?
Газета «Петербургский листок», 1912 год