Во втором полугодии 2014-го в Петербурге сделали всего 15 декоративных объектов (о двух, в том числе о смешном памятнике «Русской гвардии Великой войны», открытом 1 августа 2014 г. рядом с фасадом Витебского вокзала, я уже писал*). Работы, созданные в ходе скульптурного симпозиума, еще не установлены, поэтому реально открыто всего 9 из 15.
Слава КГПС!
Начну с раздела, представленного двумя образцами, который я назову «Коммунистическая героико-патриотическая символика» (КГПС). Имею в виду древнесоветскую эстетику, в которой сделаны объекты «Памяти моряков полярных конвоев» (1) и памятный знак, посвященный 25-летию вывода советских войск из Афганистана (4). Традиционные фигуративные решения, которые всегда единогласно одобряют ветераны любых войн и начальство всех уровней.
На памятнике «Памяти моряков полярных конвоев» в 3D изображены жизнеподобно выполненные фигуры советского, британского и американского моряков, которые стоят на носу корабля и смотрят вперед – в фасад Морского колледжа Государственного университета морского и речного транспорта имени адмирала Макарова. Согласно предложенной авторами концепции, логично было бы разместить такую скульптурную композицию на берегу моря, залива, но в Петербурге все берега на 100 лет вперед отведены под намывные (насыпные) работы, и жилую застройку поэтому сюда никто не пустит, да и смешно ставить памятник на берегу, который все время отодвигается вглубь залива. Поэтому памятник поставлен так, как поставлен.
Кроме того, как известно, арктические конвои приходили из Великобритании и США в Архангельск и Мурманск. Ленинград северным портом никогда не был, тем более что находился в блокаде. Поэтому, если подходить к вопросу об этом памятнике строго исторически, чего у нас давно себе не позволяют, то вообще непонятно, что он тут делает. Кстати, в Мурманске есть памятник участникам Северных конвоев. И уж совсем непонятно, что делает на носу корабля советский моряк, стоящий с биноклем на первом плане, если конвои шли из Штатов и Британии. То есть, конечно, понятно – вследствие усиленного патриотизма, но все равно странно.
Эстетический аспект памятника – три мужские фигуры, три богатыря, смотрящие вперед, – это прошлый или даже позапрошлый век, который без проблем и бесперебойно дает скульптор Нейман. Здесь нет художественного образа, а есть просто три мужские фигуры, напоминающие, с одной стороны, советские плакаты, с другой стороны – манекены в витрине магазина одежды. Причем манекены опять же прошлого века, потому что здесь позы напоминают о парадных советских концертах из Дворца съездов: на авансцене стоял певец, а на заднем плане располагались «живые скульптуры» из артистов миманса, которых устанавливали по двое-трое в героические позы, означающие «Вперед, за Родину!» или «Стоим насмерть!». Расставленные ноги означали твердость и решимость не сойти с места, вытянутая вперед рука обозначала направление на врага. Вот из этих групп миманса парадных концертов и пришла эта композиция как оживший труп советской парадно-плакатной эстетики.
Относительно памятного знака, посвященного выводу войск из Афганистана, с эстетической точки зрения примерно то же самое. Поэтому я сосредоточусь на политических и психологических аспектах.
Когда цензуру в СССР отменили, все узнали, что под маской интернационализма от нас скрывали обычную империалистическую агрессию СССР в Афганистане. Руководство СССР полагало, что есть реальная угроза возникновения империалистической милитаристской зоны на южной границе, т.е. в регионе, всегда входившем в сферу влияния СССР. По мнению Александра Проханова, «стремление рашидовской мафии, неимоверно разросшейся, контролирующей регион Средней Азии, имеющей коррумпированную связь с Центром, – стремление ее расширить сферу своего влияния за пределами СССР могло быть аргументом в пользу афганской войны. Через Афганистан текли и продолжают течь в СССР и дальше в Европу потоки наркотиков, золота, драгоценных камней, проточив сквозь пространства Союза желоба и каналы доставки. Было большое искушение взять под жесткий контроль эти пути и дороги с помощью русских штыков <…> Был и личный мотив: Брежнев хотел наказать вероломного Амина, убившего личного и любезного друга – президента Тараки».
Интервенция неожиданно переросла в кровопролитную войну с афганскими партизанами («душманами», «моджахедами»), в итоге закончившуюся тем, что СССР вывел войска, так и не решив поставленных задач. Потери СССР оказались значительными и психологически травматичными для советского и постсоветского общества: погибли в бою 9511 человек, умерли от ран 2386 человек. Санитарные потери составили 469 685 человек, из них ранены, контужены и травмированы 53 753 человека, заболели 415 932 человека (инфекционный гепатит был у 115 308 человек, брюшной тиф – у 31 080 человек)**. Кстати, арка как один из элементов композиции маркирует границу между двумя мирами: миром мертвых (Афганистан) и миром живых. Уцелевшие возвращаются в мир живых.
Было бы странно, если б в период нынешних контрреформ не появились попытки интервенцию в Афганистане превратить в героическое выполнение воинского долга. Все же хотят чувствовать себя героями, Брюсами Уиллисами, спасающими мир. Примечательно, что к 25-летию вывода войск появились требования пересмотреть негативную политическую оценку войны, которую дал в 1989 году съезд народных депутатов. «Российский союз ветеранов Афганистана намерен обратиться к верховному главнокомандующему с рекомендацией о пересмотре политической оценки ввода советских войск в Афганистан», – заявил 11 февраля 2014 г. депутат Госдумы Франц Клинцевич. Он посетовал, что «политически и юридически несостоятельная оценка афганской войны как провальной авантюры» не пересмотрена до сегодняшнего дня. В итоге это привело к половинчатым решениям по многим вопросам, связанным с воинами-афганцами.
Собственно говоря, единственная функция объекта № 4, установленного по инициативе председателя городского и областного отделений Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство» Игоря Высоцкого, – участие в пересмотре историко-политической оценки интервенции в Афганистане в 1979–1989 гг. и «психологическая компенсация» ее участникам.
Берггольц
Особняком стоит памятный знак под № 3 – композиция в память Ольги Берггольц. К КГПС он явно не относится, поскольку напоминает о тюремном заключении Берггольц в 1938 году и о страхах нового ареста уже после войны. Композиция состоит из трех невысоких камней-тумб. На первой (по хронологии) изображена пишущая машинка. Надпись, выбитая на граните, сообщает: «Пишущая машинка “Ремингтон”, “арестованная” в 1938 году вместе с Ольгой Берггольц и вместе с ней вернувшаяся на волю. На ней были напечатаны тюремные и блокадные стихи».
Второй камень посвящен дневнику 1949 года. Надпись: «Дневник 1949 года, пробитый гвоздем. Был приколочен под садовой скамейкой, чтобы его не нашли при обыске». Как написала Н. Соколовская, «пробитую гвоздем тетрадь показал Даниилу Гранину Г.П. Макогоненко <третий муж Берггольц>, сопроводив рассказом о том, как однажды им с Ольгой Федоровной показалось, что к даче на Карельском перешейке, где они отдыхали, подъезжают черные машины. Макогоненко сделал единственно возможное в той ситуации: схватил “крамольную тетрадь” и прибил ее к нижней стороне садовой скамейки».
Третий камень посвящен военному времени. «Такие микрофны, – гласит надпись, – использовались для радиотрансляции на блокадный Ленинград в 1941–1944 годах».
Наконец, на этих же камнях выбиты два стихотворения: «А я вам говорю, что нет…» и второе, написанное в 1970-е гг.: «Вот обижали и судили, / забрасывали клеветой, / а все-таки не разлюбили / ни глаз моих, / ни голос мой».
При всех политических симпатиях к этому объекту, одному из редких памятников, напоминающих о сталинских репрессиях, должен сказать, что как произведение искусства он слаб. Композиция из трех камней не составляет единое целое, «триптих» зрительно разваливается. В общем, для двора дома сойдет, но вообще-то очень слабо с эстетической точки зрения. От авангардиста Позина и его жены, дочери Л. Сморгона, я ожидал гораздо большего.
Хачкар
Хачкар – это стела, на которой вырезаны четырехконечный крест и орнаменты; такие хачкары, не являющиеся поклонными крестами, а являющиеся декоративными объектами, устанавливались на территории Армении с древних времен после принятия армянами христианства.
Я не против установки в Петербурге третьего хачкара (первый был в 2003-м установлен у входа в Армянскую апостольскую церковь Святой Екатерины на Невский пр.; второй, посвященный памяти погибших во время землетрясения в Спитаке в 1988 году, установлен на кладбище около здания армянской церкви Св. Воскресения на наб. Смоленки), однако не могу не заметить, что в так называемом Камском саду – небольшом садике на Камской ул. – он смотрится абсолютно неуместно. И с точки зрения смысловой, и как элемент ландшафта. На мой взгляд, надо быстро подыскать объекту другое место, а в будущем думать, чтобы подарками не ставить руководство Петербурга в тупик.
Декоративный раздел
Объект № 2 вполне традиционен – от счастья влюбленные танцуют, взявшись за руки. Правда, на лицах влюбленных почему-то нет эмоций счастья и любых других, лица мертвые, как у нанятых танцоров, которые уже давно ничего не испытывают, а просто отрабатывают номер. Да и друг на друга девушка и юноша не смотрят, это такие лишенные человеческих чувств лица «в инфинитиве», просто лица. Впрочем, в ЗАГСе брак не только регистрируют, но и расторгают. Это, видимо, прощальная пляска «разведенцев» перед расставанием навсегда, праздник развода – поэтому у обоих широко разведены руки. Возможно, сам скульптор недавно развелся, институт брака внушает ему только тоску.
Любопытна композиция под № 6 – четыре танцующие фигуры на разновысоких постаментах. Нижняя – «Лето», верхняя – «Весна», между ними «Осень» и «Зима». Разная высота постаментов создает динамику, спиралевидное развитие темы времен года. Постаменты имеют по три грани – по числу месяцев. Летом фонтан работает, в остальное время скульптуры просто являются украшением пространства перед торгово-развлекательным центром.
В 2009 году рядом с «Гранд Каньоном», на пересечении пр. Энгельса и ул. Шостаковича, был открыт памятник Шостаковичу скульптора Константина Гарапача. Заказчиком был владелец ТРК Муса Экзеков. Памятник хорош сам по себе, но место его установки абсолютно плохое. Помню, что я тогда в статье посоветовал Мусе Экзекову заказать декоративную композицию для сквера перед ТРК. И вот Экзеков меня послушал, и тот же скульптор композицию сделал. Получилось очень уместно.
И, наконец, объект № 5 – натуралистично отлитое стальное дерево («дендроид»), стоящее возле бизнес-центра. Мне объект очень понравился, возможно, он является метафорой сталинизма – в том смысле, что сталинизм убивал и убивает все живое. Метафора была приобретена председателем совета директоров компании «Юлмарт» Дмитрием Костыгиным и привезена в Петербург.
Автор дерева Рокси Пейн родился в 1966 году в Нью-Йорке. Свои скульптуры называет дендроидами. Живет и работает в Бруклине.
Правда, гораздо интереснее дендроид смотрелся бы в ландшафте, на открытой поляне, среди травы и кустов, а не на асфальте у входа в бизнес-центр, в жутком контексте Тележной ул. Но в Петербурге не умеют ставить декоративные объекты, это хроническая болезнь. Кстати, на входных дверях БЦ мы увидели смешное объявление, тоже являющееся своего рода арт-объектом: «Вход осуществляется через запасный выход № 1». И дерево из стали, и вход через выход. Все логично, все по-нашему. Вход через выход, а выхода нет вообще.
Симпозиум по-петербургски
Тут тоже все по-нашему, т.е. через одно место. Готовились-готовились, но симпозиум начали вместо 1 июня – 8 августа. Нормально? Нормально! Сделаны шесть работ, каждая по-своему интересна, каждая заслуживает того, чтобы быть установленной в городской среде. И вот теперь видно явное нежелание всех начальников установить эти объекты.
Вот, например, Евгений Ротанов, известный петербургский скульптор, недавно из рук губернатора получил орден, человеку 75 лет, у него есть интереснейшие работы – например, проект памятника Александру Блоку, Шаляпину. Все одобрено Градсоветом, причем давно. Город даже думать не желает об установке ни одного из этих памятников, являющихся в полном смысле произведениями монументально-декоративного искусства. Его Бродский с симпозиума – интересная, концептуальная работа, трагический образ поэта.
Ротанов написал 30 сентября 2014 года губернатору письмо, просил содействия в установке статуи Бродского. Ответа не получил. Вручая Ротанову орден, губернатор сказал, что до него письмо не дошло. Действительно, письмо губернатору почему-то из Смольного улетело снова в КГА, откуда Ротанов ранее уже получил отказ. На том циркуляция письма и закончилась.
Ротанов присмотрел место для «Иосифа Бродского» возле здания бывшего кинотеатра «Прибой», где сейчас находится Центр современных искусств (В.О., Средний пр., 93). Как раз подходит по тематике, ибо форма у Ротанова вполне модернистская. Пуговицы и авторучку в нагрудном кармане Ротанов не лепит. Но, как сказал скульптор, тут уже наотрез отказала Юлия Киселева, бывший председатель КГА, ныне глава администрации Василеостровского района. Может, кого-то она не любит: Ротанова или Бродского? Причем КГА ничего сделать не может. Или тоже не хочет?
Из прочих пяти работ одной (это № 8) нашли место – парк «Нева». Там после прошлого симпозиума уже поставили одну кубистическую работу Вотского из стали, теперь берут вторую. Мне-то кажется, что стальной кубизм больше подходит урбанизированному пейзажу, а не ландшафту с «травкой», но неважно, согласны поставить – и на том спасибо.
А вот для остальных четырех места в СПб не найти. Скульпторы предложили Муринский парк – районная администрация отказала наотрез, у них другие планы – наверное, ресторанный бизнес. В итоге нашли место даже не на краю города, а уже за краем – в километре от станции метро «Рыбацкая», позади церкви Рождества Пресвятой Богородицы (Рыбацкий пр., 12а), стоящей в створе Прибрежной ул., на самом спуске к Неве.
Фактически работы выбрасывают туда, где их никто не сможет увидеть, видимо, в этом и состоит замысел. Потому что все работы авангардистские, модернистские, назовите как хотите, лишенные и намека на фигуративизм, это либо сильно обобщенные, либо абстрактные формы. У скульпторов возникло ощущение, что люди из КГА просто боятся поставить эти работы на виду. Парадокс: средства на проведение симпозиума город выделяет, симпозиум проходит, а потом чиновники боятся работы ставить.
Причина страха? Скульпторам чиновники говорят, что народ такое не любит. Но когда чиновники учитывали мнение народа? Только если надо им прикрыться. Думаю, что чиновники просто предполагают, что наш губернатор художественные деформации и абстракции не жалует, – вот и боятся такие объекты устанавливать. А ссылка на население – маленькая хитрость. Не исключаю, что и РПЦ модернизм осуждает, а токмо чтоб по образу и подобию было.
Сегодня все работы симпозиума находятся на камнерезном участке, чтобы их поставить, надо подготовить бетонные фундаменты, а уже декабрь, и есть вероятность, что дотянут так, что и ставить уже будет невозможно, потому что все засыплет снегом. И решение проблемы можно будет отложить ввиду смены времен года.
Но еще важнее, что предложенное место установки – в километре от метро «Рыбацкая – не годится. Это просто хамство – свезти сюда результаты труда скульпторов. Причем в будущем году КГА снова хочет провести симпозиум. Тогда уж лучше ничего не проводить. Таков Петербург, культурная столица России, в начале XXI века.
Давно напрашивается решение вопроса – устроить в Петербурге особый парк для скульптур, т.е. музей с экспозицией под открытым небом. Это сразу решило бы проблему установки и позволило бы скульпторам выставляться с крупными работами, а публике – видеть их и учиться думать.
Михаил Золотоносов
* http://www.online812.ru/2014/09/05/009/
** см.: Гриф секретности снят: Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах / Под ред. генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. М., 1993.
Что поставили в Петербурге во второй половине 2014 года
1. Памятник «Памяти моряков полярных конвоев 1941–1945 годов». Открыт 31 августа 2014 г. Установлен возле здания Морского колледжа Государственного университета морского и речного транспорта имени адмирала Макарова (Большой Смоленский пр., 36). Скульпторы Ян Нейман и Григорий Лукьянов, архитектор Рафаэль Даянов. Высота статуй 270 см. Бронза, гранит. На лицевом фасаде постамента надпись: «Подвигу моряков полярных конвоев. 1941–1945» (ниже на английском языке).
2. Композиция «Влюбленные». Отрыта 6 сентября 2014 г. Установлена в Колпине рядом с районным отделом ЗАГС на наб. Комсомольского канала. Скульптор Евгений Бурков. Бронза.
3. Композиция в память О. Берггольц. Открыта 12 сентября 2014 г. Установлена во дворе дома 20 по наб. Черной речки. Скульпторы Марина Спивак, Александр Позин, архитектор Валентин Федоренко. Гранит. Шрифтовые композиции.
4. Памятный знак, посвященный 25-летию вывода советских войск из Афганистана. Открыт 12 сентября 2014 г. Установлен в Парке воинской славы (на пересечении ул. Д. Рида и ул. Бадаева). Скульпторы Владислав Маначинский, Александр Маначинский, архитектор Анатолий Чернов. Высота 500 см. Бронза, гранит.
5. «Defunct». Открыта 20 сентября 2014 г. Установлена на пересечении Чернорецкого пер. и Тележной ул. рядом с офисным зданием «Блэкрец плаза». Дизайнер Рокси Пейн. Сталь, высота 14 м.
6. Композиция для фонтана «Времена года». Четыре фигуры: «Лето», «Осень», «Зима», «Весна». Открыта в сентябре 2014 г. Установлена перед фасадом ТРК «Гранд Каньон» (пр. Энгельса, 154). Скульптор Константин Гарапач. Бронза, гранит. Высота статуй 170 см, с постамента – от 320 до 500 см.
7. «Хачкар» (армянский крест-камень). Открыт 24 октября 2014 г. Установлен в Камском саду (В.О., напротив д. 4 по Камской ул.). Скульпторы Заре Шахбазян, Каро Варданян. Розовый туф. Высота 360 см. В нижней части камня надпись: «Санкт-Петербургу от Еревана» (ниже на армянском языке).
Симпозиум 2014 г.
8. «Конькобежец». Скульптор Виталий Вотский. Для парка «Нева». Сталь.
9. «Отражение». Скульптор Олег Жогин. Гранит.
10. «Бинокль». Скульптор Роберт Лотош. Гранит.
11. «Конь». Скульптор Александр Никитин. Гранит.
12. «Иосиф Бродский». Скульптор Евгений Ротанов. Гранит.
13. «Тихая вода». Скульптор Екатерина Федорова. Сталь.